– Это мой день рождения! – воскликнула я. – Мне исполнится двадцать.

– Двадцать? – Он поднял бокал вина. – Нужно непременно отпраздновать перед отъездом.

Несмотря на мрачное настроение Неда, мне нравилась его компания. Он был веселым и обаятельным, а когда попросил рассказать о себе, я поделилась с ним, что мои родители умерли. Ему не верилось, что я совсем одна в этом мире.

– У тебя должны были остаться родственники где-то во Франции, – запротестовал он, пригубив вина.

– Вряд ли, – сказала я, обводя взглядом других гостей. – Мой отец был единственным ребенком, французские бабушка и дедушка умерли задолго до моего рождения. – Я взяла бокал с водой, отставив в сторону заказанное боссом вино, и сделала глоток. Нед уговорил меня его попробовать, но я так и не поняла, понравилось оно мне или нет. – Моя английская бабушка умерла несколько лет назад. У мамы был кузен где-то в Шотландии, кажется, но я сомневаюсь, что она с ним виделась. Даже если у меня и остались родственники, я не знаю, с чего начать поиски.

Нед сочувственно мне улыбнулся.

– Я тоже теперь стал единственным ребенком. Хотя у отца есть еще один – Фонд Хоторпа.

– Должно быть, вы гордитесь им и своим отцом.

Нед покрутил ножку бокала в руке.

– Да, горжусь. Но, честно говоря, Фонд оказался разочарованием лично для меня.

– Почему?

Он пошевелился на стуле.

– Предполагалось, что Фонд станет нашим общим делом. Отец как раз собирался его открывать, когда я вляпался в передрягу: подрался, врезался на машине в дерево, и все такое. И поскольку я персона известная – вернее, мой отец, – разумеется, все попало в прессу. Отцу пришлось поставить все на паузу, потому что некоторые из потенциальных инвесторов перетрусили: мол, моя «неосмотрительность» запятнала Фонд. Отец был в ярости, и когда десять лет спустя он все-таки основал Фонд Хоторпа, то запретил мне иметь к нему какое-либо отношение. – Нед помолчал, осушил бокал и подал знак официанту принести еще вина. – Когда я сказал ему, что знаю людей, которые с радостью сделают существенный денежный вклад, отец ответил: вряд ли ему хочется, чтобы имена моих знакомых были связаны с Фондом. Сбор средств, который я провел в сентябре, – самый лучший тому пример. Мы получили миллионные пожертвования, но он не захотел их брать, и мы передали средства в другую благотворительную организацию. – Он подождал, пока официант дольет ему вина. – Правда в том, что для отца Фонд важнее меня.

– Уверена, это не так, – сказала я сочувственно.

– Все так. – Нед не сумел скрыть горечь в голосе. – Ну хватит обо мне, давай о чем-нибудь другом. Как продвигается поступление в колледж?

– Я получила предложение от Королевского колледжа, но отложила еще на год.

– Почему?

– Потому что еще не накопила.

– Ты ведь хочешь быть адвокатом, верно?

– Моя мама из-за халатности врачей умерла при родах в больнице Парижа. Я видела, как отец годами сражается за справедливость, но у нас всегда не хватало денег или связей, чтобы чего-то добиться. Поэтому я твердо решила стать адвокатом – не просто хорошим, а отличным адвокатом для тех, кто не в состоянии себе его позволить.

– Очень благородно, однако так ты не разбогатеешь.

Я рассмеялась.

– А я и не стремлюсь, главное, не скатиться в нищету. Я прошла через это, было ужасно. Вот почему я не хочу брать огромный кредит на оплату колледжа, вдруг так и не смогу его вернуть. Но, возможно, придется и на это пойти.

– Я помню, что было, когда отец неожиданно решил вложить большую часть наших денег в Фонд, – сказал Нед, внезапно помрачнев.