И все равно комфортной, – так и хотелось мне ему сказать. Богатой и с соответствующим уровнем. Но я промолчала – он ведь мой босс; вряд ли Нед имеет хоть малейшее представление о том, каково это – быть другим.

25

 Настоящее

Живот режет от боли. Останавливаюсь, принимаюсь его тереть. После хлеба с сыром, который я ела в ночь перед попыткой побега, мне больше ничего не давали, и это было сто лет назад. Если бы я могла уснуть, это отвлекло бы меня от голода. Но из-за спазмов в животе и холода это невозможно.

Иду в туалет, наполняю пустой желудок водой, пью так много, что меня рвет. Дрожу без остановки, пока выцарапываю очередную строчку на стене: наверное, прошел еще один день. Одиннадцатый! Почему никто за нами не пришел?

Возвращаюсь в комнату, мне даже удается немного задремать. Меня будит шум, я поднимаю голову и с надеждой смотрю в сторону двери. Но здесь никого нет, и внезапно я прихожу в ярость – я зла, ведь они думают, что могут уморить меня голодом.

Я вскакиваю и вслепую пробираюсь к двери.

– Я хочу есть! – кричу я. – Мне нужна еда! – Нащупываю дверную ручку, принимаюсь ее дергать. – Слышишь?! – Колочу в створку кулаками. – Я голодная!

Замираю, прижимаюсь ухом к двери, надеясь услышать шаги.

Ни звука.

Снова стучу.

– Вы слышите? Мне нужна еда!

– Заткнись! – Пронзительный крик заглушает звук моих ударов. Я замираю, не донеся кулак до стены.

Меня поражает злоба, прозвучавшая в этом голосе. На миг мне кажется, будто это тот, кто поймал меня, когда я пыталась сбежать, – он там, в коридоре, и требует, чтобы я перестала. Затем понимаю – звук идет снизу. Это Нед. Он услышал, как я колотила в дверь.

Я опускаюсь на пол со слезами разочарования и вдруг задеваю что-то ногой. Протягиваю руку – это поднос. Какое облегчение! Наверное, его принесли, пока я спала. Нащупываю еду – сэндвич, и начинаю есть, продолжая шарить по подносу в поисках шоколада. Но больше ничего нет.

Доедаю сэндвич, сажусь спиной к стене и думаю о подносе, который на этот раз оставили прямо у двери. Больше никакого шоколада или фруктов. Никакого человеческого контакта. Вынести это будет труднее всего. А как же Нед? Он знает, где я, знает, что меня держат в комнате где-то над ним. А значит, может вторгнуться в мое пространство, когда захочет.

Мне стоит вести себя потише.

26

 Прошлое

В четверг, в наш последний день в Вегасе, Нед взял выходной. Мы пошли пообедать, и он заказал еще шампанского, чтобы отметить мой день рождения и то, что Пол Мартин наконец-то согласился дать интервью для «Эксклюзива». Нам пришлось задержаться дольше, чем Нед планировал, чтобы получить согласие; завтра, ко времени отлета, мы будем отсутствовать дома уже шесть дней.

– Жюстин будет в восторге, – обрадовалась я. – Вы ей уже сообщили?

– Нет, хочу видеть ее лицо. Так что пока придержи язык за зубами.

– Хорошо, – пообещала я. – Готова поспорить, вам не терпится вернуться.

Он осушил свой бокал.

– Вообще-то, нет. Я бы хотел остаться здесь навсегда.

– Почему?

Нед по своему обыкновению покрутил в пальцах ножку бокала.

– Потому что семья принуждает меня жениться на одной девушке, а я не хочу. Они пригласили ее вместе с родителями на следующий уик-энд и думают, что я сделаю ей предложение. Она милая, я ее сто лет знаю. Но не женюсь на ней даже ради Фонда Хоторпа.

Я нахмурилась.

– О чем вы?

Он сделал знак официанту, и тот принес красное вино, которое Нед попросил налить в графин.

– Ее зовут Изабель Алджерсон, дочь Стива Алджерсона, – объяснил Нед, когда официант налил ему немного вина в бокал.