– И правильно сделала, – со злостью сказала я. – Нельзя, чтобы это сошло ему с рук.

– Не представляешь, как я испугалась, когда получила твое сообщение, что ты едешь в Лас-Вегас. Я же сразу догадалась, что ты с Недом. Он ничего не пытался сделать, не требовал чего-то неприемлемого?

Я сглотнула комок в горле. «Неприемлемое». Слова эхом отдавались у меня в голове.

Я не могла рассказать Кэролайн о свадьбе – только не сейчас.

– Нет, совсем ничего. Прости, что заставила волноваться. Нужно было предупредить тебя, но я собиралась в такой спешке. Нед сказал, ему нужно в Лас-Вегас по срочному делу, и попросил поехать с ним. Если бы я знала о Жюстин, в жизни бы не согласилась.

– Вики сказала, что передала Неду, что я пытаюсь с тобой связаться. С тех пор я ждала твоего звонка. Я не смогла дозвониться до Лины, а Жюстин не брала трубку после того, как я отвезла ее из участка домой. Какой кошмар, Амели! – Ее голос прервался, и меня захлестнуло волной стыда. – Мне нужно было разыскать тебя и убедиться, что все в порядке, вот я и начала обзванивать все отели Лас-Вегаса.

– Мне так жаль, Кэролайн. Я не знала, что ты меня искала, Нед ничего не сказал. Может, Вики ему не передала.

– Даже если передала, он, наверное, не стал говорить тебе – я ведь могла рассказать о нападении на Жюстин, – с отвращением произнесла Кэролайн.

– Какой ужас… – Меня так трясло, что я с трудом удерживала трубку. – Не знаю, что делать, я его даже видеть не хочу.

– Просто возвращайся домой, только не говори ему, что обо всем знаешь. Сейчас лучше всего помалкивать. Я постараюсь отыскать Жюстин. Дома ее нет, я проверяла.

– Может, она с Линой? – предположила я. – Вдруг Лина увезла ее на пару дней, ну знаешь, чтобы сменить обстановку.

– Именно это я себе и повторяю. Но почему тогда они обе не отвечают на звонки?

Я бросила взгляд на часы, которые стояли на тумбочке.

– Мне пора идти, Кэролайн. Через десять минут я встречаюсь с Недом в холле. Когда найдешь Жюстин, передай ей, что я ее очень люблю и что мне жаль.

28

 Настоящее

Внезапно просыпаюсь от звука закрывающейся двери. Сажусь, и с моих плеч что-то падает. Мой плед. Его вернули.

Протягиваю руку, нащупываю поднос. Последние четыре раза еду оставляли у двери. Неужели мое наказание наконец закончилось? Это воодушевляет. Жаль, что я спала, когда его принесли. Я соскучилась по своему тюремщику, по его присутствию.

Возможно, потому, что наказание наконец завершилось и больше не нужно страдать из-за нехватки еды и человеческого общения, я снова начинаю вспоминать прошлое. До сих пор мне удавалось скрывать кромешный ужас тех нескольких дней до того, как нас с Недом похитили, где-то глубоко в душе; я боялась, что если поддамся этому кошмару, то сойду с ума от горя. Но теперь их лица – Жюстин, Лины, Хантера – вырисовываются во мраке пустоты. Пожалуйста, только не сейчас. Не дай мне сломаться сейчас.

Изо всех сил стараюсь отгородиться от них. Меряю шагами комнату, яростно считаю в попытке сосредоточиться на чем-то другом, кроме воспоминаний. Когда ничего не выходит, зарываюсь под плед, зажмуриваюсь, затыкаю уши, желая ослепнуть и оглохнуть. Но ничего не помогает, и я всем телом содрогаюсь от рыданий. Помня, что Нед может услышать меня, зажимаю рот рукой, чтобы ни звука не вырвалось.

Когда похититель приносит вечерний поднос, мое отчаяние и одиночество превращаются в жгучую обиду.

– Ты меня хоть видишь? – злобно говорю я. – То есть видишь ли ты меня, Амели? Или я для тебя просто безмозглая дура, разменная монета? Чтобы ты знал – я не такая! А раз теперь тебе это известно, проваливай. Вали в свою никчемную жизнь, работай дальше на мучителей, которые запирают женщин в неволе и вымогают деньги.