Потом я слышала ссору; где-то в доме, наверное, на кухне, люди кричали. Один из голосов принадлежал второму похитителю, а другой звучал приглушенно – может, это был тот мужчина, который обычно приходил ко мне в комнату? Тот, кто приложил палец к моим губам, чтобы я молчала? Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

Когда я снова просыпаюсь, он в моей комнате.

– Не понимаю, – шепчу я. – Объясните, что там случилось, зачем вы притворились, будто застрелили меня?

Но он, как обычно, не отвечает. Я закричала бы, если бы могла. Руки просто зудят – так и хочется снова швырнуть поднос ему вслед.

И тут меня озаряет – а ведь оружие всегда при мне. Почему я о нем раньше не подумала? Мысленно проигрываю сцену: вот он наклоняется, чтобы поставить поднос, а я переворачиваю на него кашу. Пока тюремщик пытается понять, что происходит, хватаю поднос и ударяю его им по голове. Затем действую по прежнему плану – выскакиваю из комнаты, запираю дверь, но на сей раз не стану красться по коридору, я побегу. Теперь путь мне известен, и я уже знаю, что препятствий нет, а дальше за двойной дверью по коридору – дверь кухни, из-под которой виден свет. Знаю, что она не заперта, что там есть стеклянная дверь в пол. Знаю, что на кухне полно предметов, которыми я могу это стекло разбить. А еще там имеются ножи, чтобы защищаться.

Пусть тюремщик добр ко мне, но, если понадобится, я его ударю. Я зла на него. Он вроде бы и спас мне жизнь, но ничего не изменилось. Меня все еще держат в этой каморке, в темноте. А если Джетро Хоторп заплатит выкуп и они не пойдут мне навстречу, а выпустят вместе с Недом, я уже никогда не буду в безопасности. Нед меня найдет, а когда найдет, прикончит меня по-настоящему.

40

 Прошлое

Нед смотрел на меня через стол, и я чувствовала его взгляд.

– Что-то не так? – спросил он.

– Просто интересно, как у Жюстин прошло интервью с Офелией Тесье, – сказала я. – Когда мы уезжали из Вегаса, ты упомянул, что она ради этого поехала в Париж.

Он взял салфетку – как обычно, когда хотел потянуть время, – и промокнул губы. Продолжит врать или на этот раз скажет правду?

– Боюсь, я был не вполне с тобой честен, – признался Нед. – Но исключительно из лучших побуждений. Я знаю, как тебе нравится Жюстин, поэтому не хотел тебя расстраивать. Мне пришлось ее отпустить.

– Отпустить? То есть ты ее уволил?

– Боюсь, что да.

– Но почему?

– Потому что узнал о ней кое-что неприятное. Нечто такое, что могло бы запятнать репутацию нашего журнала.

– Неприятное? Но что? – Нужно было ему подыграть, у него ведь находился ключ от двери, ведущей на волю. – Просто я хорошо знаю Жюстин и не могу представить, чтобы она могла как-то навредить журналу. Она же никогда не напивается, не употребляет наркотики, или…

Глаза Неда вспыхнули.

– Все было именно так, – перебил меня он. – Я выяснил, что она принимала наркотики. А, как тебе известно, политика нашего журнала это запрещает – из-за того, что случилось с моим братом. У меня не осталось выбора, я был вынужден ее отпустить.

Мне вдруг стало дурно. Когда Нед разговаривал с отцом, он ни разу не упомянул, по какой причине расторг контракт Жюстин, а Джетро Хоторп не спросил. Не знаю, что придумал бы Нед, если бы его приперли фактами, но теперь сама подсказала ему идеальный повод для мнимого увольнения моей подруги.

– Не верю, – заявила я. – Я знаю Жюстин, она бы не притронулась к наркоте.