В общем, на «М».

Папа вздохнул и скрылся в кабинете.

Давай в магазин зайдем, — сказал Алешка по дороге в школу.

Зачем? Некогда.

Кусочек колбаски купим. Петелину пошлем. Как он там, бедный? На веточке…

Среди аистов и коз, — подхватил я. — А может, Абрек с ним косточкой поделился?

Мы уже подошли к школе. Здесь была обычная картина. Со всех сторон к подъезду тянулись вереницы учащихся. Разных размеров и разного возраста. В разношерстных таких тонах.

Все эти ручейки перед школьным подъездом обтекали стоящие машины, по преимуществу иномарки. Многих наших учеников привозят в школу на машинах. А Пашка Веселовский приезжает даже с охранником-водителем. Тот всегда распахивает заднюю дверцу, протягивает Пашке руку, помогая ему величаво ступить на выбитый школьный двор, а потом еще вытаскивает из салона и вручает ему его школьную сумку. Правда, когда Пашка важно поднимается на школьное крыльцо, в этой веселой толкотне всегда находится кто-то, кто либо подставит ему ножку, либо ловким движением натянет ему бейсболку на самые уши. Своеобразный демократический протест. Так объяснил Бонифаций, когда ему пожаловался Пашка.

Словом, в утренние часы наша школа немного напоминает небольшое министерство. К которому основная масса служащих подходит пешком, а руководство подъезжает на служебном транспорте.

Сегодня такого транспорта было поменьше, и поэтому нашлось местечко для парковки до боли знакомой «ауди». Она остановилась рядом с Пашкиным «мерсом», и из нее вышла… наша любимая Мальвина.

Мы с Алешкой затормозили так, что у нас под ногами завизжали подметки. Переглянулись вот такими глазами.

Но это еще не все — за рулем сидел, конечно, не до конца бородатый Игоряшкин шеф!

Татьяна Львовна вышла из машины и застучала каблуками к подъезду школы.

— Дуй в класс! — сказал я Алешке, а сам влетел в школу, на второй этаж — к учительской. Здесь висел стенд с расписанием уроков. Я быстренько пробежал его глазами: «Второй урок. Англ. яз. Преп. Симакова Т.Л.».

Я внутренне ахнул, а внешне чуть не сел. Что бы нам раньше об этом подумать! Значит, Игоряшкин шеф — это подозреваемый Симаков, а Мальвина — его жена, Симакова.

Интересно, в чем он подозревается? Не в липовой ли «фиртурме»? И не мечтает ли Мальвина упросить нашего папу помочь этому подозреваемому уйти от ответственности?

Ну, за папу-то я был спокоен. А вот за Маль-вину… За Мальвину, пожалуй, тоже волноваться бы не стал. Так ей и надо!

Я тут же помчался к Лешке сообщить, что, возможно, найдено в этом деле недостающее звено. Картина у меня в голове сложилась полностью. Нужно только добыть еще немного информации от папы.

Звонок на первый урок застал меня в дверях Лешкиного класса. Я просунул голову. Ученики уже сидели за столами. Бонифаций уже раскрыл учебник и готовился зачитать вслух будущее изложение.

Что тебе? — повернулся ко мне Бонифаций.

Извините, мне нужно брату ключи от квартиры передать.

Тридцать секунд на все! — разрешил Бонифаций.

Тридцати секунд хватило на то, чтобы сообщить Алешке эту новость. И на то, чтобы он хлопнул себя по лбу:

— Димк, это Симаков отправил по своей фиртурме Олькиных родителей. И где-то там, в этих Европах, их задержал. А помог ему — Алтынский!..

Тут Бонифаций просунул в дверную щель руку и втянул Алешку за шиворот в класс. А я еще долго стоял в раздумье…

События стали нарастать. С угрожающей быстротой. Они явно стремились выйти из-под нашего контроля.

Дома меня застал телефонный звонок. И приятный девчоночий голосок сообщил в юмористических тонах:

Примите сообщение от агента по кличке Балерина.