Луиза добавила:

— Синьор, вчера вы спросили меня, почему я не обратилась к привратнику или сторожу. Я слышала, как кто-то щёлкнул замком и вышел на улицу. Когда я вышла в коридор, из приоткрытой двери тянуло холодом. Мне было ужасно неудобно, и время было позднее, поэтому я решила уйти, никому ничего не говоря. Но как следует захлопнула дверь, как и сказала вам вчера.

Поверил ли Чигола этим наивным признаниям? В первую минуту он не успел обдумать всё, что услышал. Новые показания совершенно изменили всю картину. К тому же в следующую минуту по телефону передали сообщение: ночью недалеко от пьяцца Навона обнаружен труп Марио Чиветты; он убит ножом, перерезано горло. Не успел инспектор положить трубку, раздумывая, позвать ли Монтано или подождать, в кабинет вбежал сержант — помощник Джованни. Он сообщил Чиголе, что наверху, в чердачном помещении, только что нашли труп.

Чигола велел всем оставаться на местах, а сам пошёл на чердак и вернулся через десять минут. Убитый оказался неким Энрико Пинелли, человеком, подделывавшим банкноты и ценные бумаги, которого полиция разыскивала уже два года. В самой середине лба, между бровей, был след от удара кастетом. Чигола разбирался в ранах; он решил, что смерть наступила через много часов после того, как был нанесён удар. В карманах убитого была обнаружена связка ключей.

Что общего между “Данаей” и этим Пинелли? Как он попал в Боргезе? Кто его убил? Кто убил Марио Чиветту и есть ли связь между этими двумя убийствами?

Все это были очень важные вопросы, но Чигола неизвестно почему не стал ими заниматься, а вместо этого спросил Ливио Перетти, почему он копирует “Данаю” и если это заказ, то чей. Ливио ответил, что заказ он получил от Пьетро Фальконе, кандидата в мэры города от коммунистической партии.

— Копия является вещественным доказательством по следствию, — заявил Чигола адъютанту и велел немедля принести холст в кабинет.

Директору же он сказал, что прекращает допросы до получения результатов вскрытия и надеется возобновить их к пяти часам.

— В Санта-Анну? — переспросил профессор.

Виттория ответила, что да и что Аввакум просил напомнить синьору Тоцци: он будет ждать его к обеду в ресторане “Лавароне”.

Когда принесли десерт и кофе, Аввакум закурил трубку и попросил профессора рассказать, как прошло утро в музее. Показания Ливио рассмешили его, а заявление Луизы об их помолвке заставило поморщиться. Должно быть, он встревожился за её будущее, потому что стал каким-то рассеянным и долго смотрел на причудливые клубы дыма, поплывшие над столом. Роберто Тоцци решил, что происшествие с “Данаей” успело надоесть его собеседнику. Всё-таки он чужак, человек посторонний, и кража картины в музее Боргезе никоим образом его не касается. Профессор в свою очередь погрузился в размышления и вздрогнул, когда Аввакум с внезапной энергией попросил его ещё раз повторить, какими словами описал Чигола рану Энрико Пинелли: “удар кастетом по лбу, между бровями”.

То ли на него подействовал бокал вина, выпитый за обедом, то ли унылый дождь наводил тоску, но директор задумался об этих других вопросах и снова вздрогнул, когда Аввакум спросил его, согласен ли он сопровождать его к Пьетро Фальконе.