Раздался спокойный и твердый голос отца:

– Я действительно держал ее в неведении. – Он перевел холодный взгляд на Дилана. – А тебе вообще лучше помолчать.

– Но она – женщина и…

– А я ее отец, и судить ее – мое право. Девочке тоже не понравилась его выходка.

Дилан насупился, но Рианон было все равно. Главное – отец понял, что она глубоко сожалеет о происшедшем. Если бы он только знал обо всех ее переживаниях!

– Нормандцам никогда не постичь валлийцев, – продолжал отец. – Частенько они напоминают отшельников, живущих в холодной пещере. Я бы не придавал особого значения их сплетням о вашей бойкой сестренке. Ваша сестра, возможно, не очень-то обременяла себя соблюдением этикета, но даже ты, Гриффид, порой этим страдаешь, а уж о тебе, Дилан, и говорить нечего. А теперь ступайте и убедите наших людей не ссориться с гостями лорда Милвуара из-за неправильно понятых слов.

У Дилана был недовольный вид, но его, как и Гриффида, охладил суровый тон отца, и они оба отошли к свите.

– Отец… – Рианон не знала, что сказать: оправдываться или просить прощения. Но барон прервал ее. Его голос звучал ласково и сочувственно:

– Рианон, мне известно, как обходителен может быть Синвелин, и я виню себя за то, что не предупредил тебя. Ты действительно испытываешь к нему те чувства, на которые намекает лорд Милвуар?

– Он мне понравился, – честно призналась Рианон. – Но когда он поцеловал меня на глазах у всех…

А главное, на глазах у Брайса Фрешета, пришла ей в голову мысль, но она отбросила ее прочь.

Отец задумчиво кивнул и со вздохом произнес:

– Синвелин потому и опасен, что может очаровать своими манерами. Вежливость – всего лишь платье, дочка, а титул – плащ, чтобы скрыть бесчестье.

Она ожидала от отца брани, а он, к ее огромному облегчению, улыбнулся.

– Если ему дорога жизнь, он больше не посмеет к нам явиться, Рианон. – Барон с нежностью погладил дочь по руке. – Ничего ужасного не произошло, дочка, но урок ты получила.

– Да, – согласилась она. – Обещаю, отец, что в следующий раз стану в гостях вести себя сдержанно.

Отец засмеялся, и его единственный глаз весело блеснул.

– Тогда это будет уже не моя очаровательная живая дочурка. Хватит с нас холодного Гриффида. – Он встал и уже строго взглянул на нее. – Пожалуй, придется впредь посылать с тобой няньку, чтобы ты не набедокурила.

Мысль о болтливой старухе няньке в роли сопровождающей Рианон не понравилась.

– Прошу простить, что я едва не скомпрометировала семью. Обещаю в будущем вести себя осмотрительно, – поспешно заверила она отца.

Барон нежно обнял ее.

– Знаю, Рианон. Я не забыл, что тоже был молод и порывист. Конечно же, я тебя прощаю.

Рианон прижалась к отцу. Она глубоко его любила и была рада, что большого вреда ее приключение никому не нанесло.

Мелкий дождь моросил над долиной, окруженной высокими холмами. Казалось, что отряд Синвелина ап Хайуэла находится в пасти большого зверя. Брайс не помнил, выгладывало ли солнце с тех пор, как они достигли границы Англии и Уэльса. Все промокли до нитки.

Отряд направлялся в одно из небольших владений лорда Синвелина – крепость Эннед-Бейч, и он рассчитывал добраться туда до темноты.

Само по себе путешествие не было ни длинным, ни чрезмерно утомительным, поскольку Синвелин ап Хайуэл был щедрым хозяином и не отказывал своим валлийцам ни в отменной еде, ни в теплом ночлеге. Все принимали это как должное, а потому держались с надменностью. Мадок, тот самый парень, которого Брайс заставил извиниться, смотрел на нормандца с едва прикрытой ненавистью, но Брайса это мало волновало.