|
Они не знали, поили ли чем‑то этого ребенка, или просто он потерял способность говорить от страха, или же не понимал по‑английски. Капитан корабля ни разу его не видел, хотя пассажиры уже несколько дней находились на борту. На Тедди Паттерсона он не был похож, но что‑то в его глазах заставило Джона присмотреться к нему. Не тот цвет волос, он выглядит гораздо худее и старше, чем мальчик на фотографиях, и все‑таки… Джон понимал, что без помощи Мариэллы им не обойтись. Нельзя было допустить, чтобы корабль отплыл, а она не взглянула бы на ребенка. Шестое чувство подсказывало ему, что с этими людьми что‑то не в порядке. Но Мариэлла вцепилась в его свитер и не хотела смотреть. Джон посмотрел ей в глаза.
– Прошу вас, Мариэлла… Ради Тедди… Он взял ее за руку, и она медленно‑медленно повернула голову. Привели мальчика. На долгие секунды все замерли. Мариэлла поднялась и долго смотрела, как будто отказываясь верить своим глазам. У мальчика темные волосы и подстрижены совсем иначе, но у корней они явно светлее. Приглядевшись, можно заметить, что его волосы выкрашены. Мальчик стоял и молча смотрел на нее, а Мариэлла не могла поверить, что наконец обрела сына снова. И вдруг у нее вырвался крик. Она рванулась к ребенку и обхватила его обеими руками. И вдруг, словно нехотя, как будто вспоминая что‑то, мальчик начал плакать. Сначала он всхлипнул несколько раз, но внезапно заревел во весь голос и уцепился за мать, которую считал навсегда потерянной. Глаза капитана тоже увлажнились, а по щекам Джона Тейлора хлынули слезы. Мариэлла не глядела ни на кого. До нее постепенно доходило, что она видит, слышит, обнимает Тедди, своего навеки потерянного сына. – Дорогой… Любимый мой… Она держала его так крепко, как будто вообще не собиралась выпускать его когда‑либо. Капитан помог им спуститься по трапу, повторяя извинения снова и снова. На трех немцев надели наручники. Джон сказал капитану, что судно придется задержать в порту, поскольку требуется произвести дополнительный досмотр. Два десятка агентов ФБР остались на судне, а Джон помог Мариэлле и мальчику сесть в машину. Теперь надо было как можно скорее возвращаться в суд. Но прежде Тейлор велел помощнику вызвать во Дворец правосудия специальное подразделение для охраны Мариэллы и ее сына. Через две минуты Джон уже смотрел на ребенка, сидящего на коленях матери. Тедди не улыбался. Он только ежесекундно цеплялся за Мариэллу, как будто боялся, что его сейчас опять заберут у нее. – Привет, молодой человек, – сказал Джон дружески. – Мы тебя долго искали. – Мне сказали, ты умерла, – прошептал мальчик, глядя на мать и не понимая, можно ли доверять этому дяде. – Потом меня положили в ящик… Еще там дырки были… Дали печенья… – Ох, всегда я любил немцев, – пробормотал сквозь зубы Тейлор. Эти немцы должны были многое рассказать. Как только их задержали, они заявили, что отец ребенка заплатил им, чтобы они вывезли ребенка в Германию, где он «будет в безопасности», но отказались сообщить, как зовут того, кто их нанял. По их словам, они знали только, что родители ребенка – граждане Германии. У одного из немцев нашли листок с именем Малкольма и номером телефона. Тейлор хорошо помнил этот номер. Он принадлежал Бригитте Сандерс. Но об этом Джон не сказал Мариэлле. Можно и подождать, что еще расскажут эти немцы. – Не знаю, что тебе и сказать, – проговорила Мариэлла, усаживая Тедди поудобнее у себя на коленях. Машина выезжала из ворот порта. – Я не думала, что ты его найдешь… Я так боялась… Я думала, ты меня везешь, чтобы… – Она не смогла договорить. Вдруг она поняла, что голова больше не болит. Теперь она могла только любоваться на Тедди, прижимать его к себе да бросать исполненные благодарности взгляды на человека, который нашел ее сына. |
