— Ну? — сказал я.

— Я могу тебе доверять? — спросил он, глядя прямо на меня.

— Разумеется, — поспешно ответил я. — Ты ведь знаешь, ты…

— Я надеюсь, — оборвал он меня. — Потому что ты единственный, кому я сейчас могу довериться, так что надеюсь, что не ошибся. Этот констебль, — сказал он, кивнув в сторону коридора, — Масгрейв. Он мне не друг. У нас были стычки в прошлом, так что он был бы только рад увидеть меня в петле.

— Ну, этого–то уж точно не произойдет, — сказал я. — Тебя просто посадят…

— Знаю, знаю, — раздраженно сказал он. — Я говорю о том, что он мне не поможет, вот и все. Но другой констебль, Бенсон. Ты его знаешь? — Я кивнул: мне случалось видеть его. Он был еще молодым человеком, и в деревне его любили. Его мать держала постоялый двор, а на похороны его отца собралась вся деревня, даже сэр Альфред почтил их своим присутствием. — У него куда меньше общественных предрассудков, чем у Масгрейва, — продолжал Джек. — И ему надоело жить за счет матери. Его можно убедить.

Я покачал головой и снова проверил, что нас никто не подслушивает, а затем смущенно посмотрел на друга.

— Ты хочешь, чтобы я убедил его? — нерешительно спросил я.

— Послушай, Мэтти. Я говорил тебе, что собираюсь уехать из Клеткли, верно?

— Верно.

— И что я скопил достаточно денег, чтобы уехать?

— Да.

— Так вот, у меня припрятано больше трех сотен фунтов.

— Триста фунтов? — изумленно переспросил я, поскольку цифра была для меня невероятной. Я с трудом мог даже вообразить такие деньги; должно быть, у него действительно имелись серьезные планы на будущее, раз он ждал, пока накопит столько для побега.

— Я говорил тебе, что откладывал деньги с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Ты же знаешь, здесь их особо не на что тратить. У меня была цель — накопить триста фунтов, и тогда я бы смог уехать. Я собрал нужную сумму на прошлой неделе. Когда сказал тебе, что собираюсь уволиться. Нужно, чтобы ты добыл для меня эти деньги.

Сердце у меня сжалось. Я почувствовал, как внутри у меня растет напряжение, и испугался того, что́ он сейчас попросит меня сделать. К тому же, я помнил фразу, брошенную Доминик ночью: «Пять лет — долгий срок», и усомнился в чистоте своих помыслов.

— Да, — медленно сказал я.

— Я знаю, Бенсон выпустит меня отсюда, если я отдам ему часть денег.

— Он этого не сделает, — сказал я, уверенный в его честности, если не в своей.

— Сделает, — уверенно сказал Джек. — Я уже договорился. За сорок фунтов он меня выпустит. Он всегда остается здесь один на ночь, это была его смена, так что будь уверен — мы были одни, когда обсуждали сделку. Нам просто нужно обставить это как побег. И ты в этом поможешь.

Меня раздирали противоречивые чувства. Я хотел помочь Джеку — в самом деле хотел, — но я жалел, что вообще сюда пришел. Я лишь закопаюсь глубже, похороню себя, хотя уже несколько часов как мог быть в дороге. Я глубоко задумался, затем кивнул. Ничего не случится, если я его выслушаю.

— Ну? — сказал я.

— Ты заберешь деньги, принесешь их ночью сюда, мы отдадим ему сорок фунтов, он меня выпустит, мы огреем его так, чтобы он потерял сознание, чтобы выглядело так, будто ты пришел, напал на него и освободил меня.