– Да‑да – Великая Война… Забытые… – Тилсвит тяжело вздохнул. – Простить… иногда я думать, что никогда не научиться ваш язык.

Невысокая спутница Тилсвита поднялась, чтобы предложить свой табурет Чейну. Изящная, ростом едва по плечо Чейну, Винн Хигеорт прожила на свете не больше двадцати лет, однако уже сейчас она была первой среди учеников Тилсвита. Ее светло‑русые волосы были туго заплетены в длинную косу, круглое, оливково‑смуглое лицо было с первого взгляда совершенно неброским, и красили его лишь точеные черты да большие орехово‑карие глаза. Будучи помощницей Тилсвита и послушницей ордена каталогистов, Винн совершенствовалась в науке сохранения и систематизации знаний, в организации архивов и библиотек, а стало быть, могла за считанные минуты разыскать клочок пергамента с записью, о которой вспоминали хорошо если раз в десять лет. Она в совершенстве владела полудюжиной разных наречий, включая и белашкийское. Хотя Винн редко сама вступала в разговор, беседовать с ней было необычайно приятно. После неугомонного и безмозглого лопотанья Сапфиры мудрое немногословие Винн казалось Чейну даром небес.

В новой своей жизни он ведал только три истинных наслаждения: охота, изучение тайн магии и беседы с Тилсвитом и Винн. Прочее его существование было заполнено тягостной и опостылевшей службой.

Сейчас его заинтересовал манускрипт, который так прилежно изучали его собеседники.

– Не желаешь ли чаю? – как всегда, негромко спросила Винн.

– Нет, благодарю. Сколько же столетий этой рукописи?

Нынче ночью Чейн особенно страстно желал отрешиться от окружающего мира. Он сел на табурет – Винн осталась стоять у него за спиной – и с затаенным нетерпением смотрел, как Тилсвит открывает продолговатый, обтянутый кожей короб.

Хранитель со всеми предосторожностями извлек из короба свиток. И футляр, и деревянный стержень, на который был намотан свиток, выглядели достаточно ново, и Чейн мог только гадать, какие тайны скрывает это явно недавнее творение рук человеческих. Судя по волнению Тилсвита, вряд ли этот короб был из тех вещей, которые Хранитель привез с собой в Белу.

Домин бережно снял футляр и, развернув свиток на столе, нетерпеливо наклонился над ним:

– Это есть копия с ори… оригинал, которая находить после наше отплытие и хранить в главная миссия в Колм Ситт. На оригинал нет время… дата. Там снимать копия и один копия посылать мне, чтобы… чтобы…

– Определить подлинность, – тихонько подсказала Винн.

– По‑длин‑ность, да… – повторил Тилсвит без особой уверенности и оглянулся на помощницу – та одобрительно кивнула. – Великая Война есть моя… мой конек. Я думать, это, – он указал на развернутую перед их глазами часть свитка, – написать солдат… до бой или после бой.

Чейн изумленно взглянул на него.

– По‑моему, – сказал он, – это в высшей степени невероятно. Пергамент, даже наилучшего качества, вряд ли сохранился бы в целости за пятьсот с лишним лет, а я сомневаюсь, чтобы у солдата на войне оказался под рукой качественный пергамент. Если, конечно, оригинал происходит именно из тех времен.

Тилсвит слушал его внимательно, стараясь не упустить ни слова. Помолчав, он согласно кивнул.

– По заметкам… отметкам здесь и здесь, – домин указал пальцем на ряды точек между буквами и словами незнакомого языка, – оригинал не есть целый, но хорошее… лучше, чем другой старый текст.