Жители в том городе не могли быть плохими, грустными или злобными – ведь они жили рядом с источником Счастья! Стоило искупаться там с утра, и все вокруг становилось прекрасным, чарующим, восхищающим! Мы не знали горестей и невзгод, потому что сам Бог‑Облако покровительствовал нам. В разгар лета, когда в столицу съезжались люди со всех окрестных деревень, мы выбирали для него из десятков прекрасных девушек, чистых и прелестных, будто первые весенние подснежники, одну, самую лучшую. Она звалась Небесной невестой. В десятый день жаркого месяца на середину Родника Счастья выталкивали легкую лодочку, а невеста сидела в ней в венке из ромашек и пела песню: "Светлое Облако с Высокого неба, наш Добрый Господин, спуститесь ко мне, чтобы принять в свой Голубой Дворец!"

Когда Колокольчик пересказывал слова песни, голос его опять предательски дрогнул. Он звучно сглотнул и дернул головой, отчего в комнате жалобно звякнуло. Сорген мог поклясться, что, если бы он посмотрел сейчас в глаза пирата, то увидел бы там слезы. Озадаченно подобравшись, колдун нахмурился. Словно бы его захватила эта история. Сон пропал, и внимание не отвлекается на стонущие мышцы и суставы. Может, и он сам сейчас расплачется?

– С неба на город опускался туман. Со стороны казалось, будто бы кто‑то невидимый свесил клубящееся одеяло, а оно лежало свободным концом на земле. Нет, не лежало – двигалось! Горожане тоже пели песню, провожая свою избранницу, а туман заволакивал поверхность пруда. Затем он сгущался в облако, по размерам повторяющее очертания пруда, и поднимался вверх. Лодка качалась на волнах пустая, и никто, никогда больше не видел Небесной невесты на земле. Она присоединялась на небесах к сонму жен Бога‑Облака, счастливиц, попавших туда при жизни, и проводящих вечность в счастье и достатке. Сверхъестественный Бог дарил свою любовь им всем сразу, никого не обделяя, отчего каждая женщина чувствовала себя единственной и неповторимой.

Так нам рассказывали об этом мудрые старцы с седыми бородами. Везде считается, что чем белее у тебя борода, тем больше права считаться благоразумнее других.

Но все это только присказка. Как я сказал, та страна была моей вотчиной. В день пятнадцатилетия отец вручил мне корону, а сам с группой странствующих проповедников отправился в бескрайние степи Лейды, чтобы обращать к Богу диких кочевников. Прошло четыре счастливых года моего правления, и вот, нежданно‑негаданно, прогуливаясь по городу погожим летним днем, я встретил Дуину. Увидел – и был сражен наповал "копьем любви", как я написал в письме, которое послал ей без подписи. У нее были неповторимые тонкие губы, такие изящные и нежные, что стоило им изогнуться в улыбке – колени мои подгибались. Брови – гордо выгнутые, пушистые, мягкого каштанового цвета. Наивные голубые глаза, чистые и прозрачные, как вода в нашем пруду, и круглые щечки с ямочками. Густые темно‑русые волосы до плеч, тонкие пальчики, как будто выточенные из молочного мрамора, томные и плавные изгибы бедер и высокая грудь… Я не знаю, как могли остальные мужчины проходить мимо нее и не падать, сраженные наповал этой ослепительной красотой? Я упал и умолял одарить меня благосклонностью; тогда я был наряжен, как простолюдин, чтобы не выделяться из толпы. Она не узнала меня и со смехом велела подняться. Я тоже был тогда довольно привлекательным: высоким и красивым. Кроме того, никто не мог бы назвать меня грубым, злым или несправедливым. Несколько раз мы встречались, тайно – тайно от моего двора, так как я боялся ей признаться. Каждый день с утра я твердо давал себе слово, что раскроюсь перед Дуиной вечером, но, стоило увидеть ее – сердце ухало в пропасть. А вдруг она обидится, узнав, что я скрывал от нее свое происхождение? Я не мог представить, как пережить, если она посмотрит на меня с осуждением, обидится или – о ужас! – откажется меня видеть? Такое положение дел угнетало меня все больше и больше, но развязка пришла внезапно, и она была чудовищной.