– Сага становится с каждым днем все интереснее! – воскликнул Симон, ошарашенный новостями. – В любом случае история чудовищная – будь то правда или ложь.

Они с Эленой переглянулись, и я сразу понял, о чем они думают. Я кивнул.

– Да, она отлично помнит, как звонила сюда. Ей кто‑то ответил по‑французски, тоненьким голоском, чуть писклявым, ей почудилось в нем что‑то азиатское. Этот человек несколько раз попросил повторить слова «скверная девчонка», сказанные по‑испански. Такое она не могла придумать.

Элена изменилась в лице. И очень быстро моргала.

– Я сразу в это поверил, – пробормотал Симон. Голос не слушался его, а физиономия побагровела, словно он задыхался от жары. Он нервно чесал свою рыжую бороду. – Я долго раздумывал и пришел к выводу, что все именно так и было. Илаль не мог сам сочинить слова «скверная девчонка». Как ты обрадовал меня, mon vieux.

Элена кивала, схватив меня за руку. Она улыбалась и одновременно всхлипывала.

– Я тоже сразу поверила, что Илаль с ней разговаривал, – произнесла она, четко выговаривая каждую букву. – Только, ради бога, не надо ничего делать. Ни слова мальчику. Все образуется само собой. Если мы начнем торопить события, может получиться только хуже. Он сам должен разрушить барьер, своими собственными силами. И он разрушит его, когда придет время, очень даже скоро, вот посмотрите.

– Есть повод достать бутылку коньяка, – подмигнул мне Симон. – Видишь, mon vieux, на сей раз я подготовился заранее. Ты любишь преподносить нам сюрпризы, и мы должны быть во всеоружии. Вот! Превосходный «Наполеон»!

Мы выпили по рюмке коньяка, не проронив ни слова – каждый думал о своем. Коньяк пришелся как нельзя кстати, потому что, гуляя под дождем, я здорово продрог. Прощаясь, Элена вышла со мной на лестничную площадку.

– Знаешь, мне это только что пришло в голову, – сказала она. – Может, твоей подруге понадобится медицинское обследование? Спроси. Я могу договориться с copains[9] из больницы Кошена. Ей это ничего не будет стоить. Надо полагать, у нее нет ни страховки, ни других нужных бумаг.

Я поблагодарил и обещал спросить, когда она позвонит в следующий раз.

– Если все так и было, она пережила настоящий кошмар, – тихим голосом добавила Элена. – Такие испытания оставляют страшные зарубки в памяти.

На следующий день я пораньше вернулся из ЮНЕСКО, чтобы застать Илаля. Он сидел у меня и смотрел мультфильмы, рядом выстроились в ряд шесть конников русской императорской гвардии. Он повернул ко мне свою грифельную доску: «Спасибо за отличный подарок, дядя Рикардо». И с улыбкой протянул руку. Я принялся листать «Монд», пока он как загипнотизированный смотрел на экран. Потом я, вместо того чтобы почитать ему какую‑нибудь книжку, принялся рассказывать про Саломона Толедано. Про его коллекцию оловянных солдатиков, которые заполонили всю квартиру, про его невероятную способность к языкам. Второго такого переводчика просто нет на свете. Мальчик написал на доске вопрос: могу ли я взять его с собой к Саломону посмотреть наполеоновские сражения, и мне пришлось объяснить, что Саломон умер очень далеко от Парижа, в Японии. Илаль приуныл. Я показал ему гусара, которого Саломон подарил мне в день своего отъезда в Токио и которого я хранил в тумбочке у кровати. Вскоре пришла Элена и забрала Илаля.