— Американка? — Он снова повернулся к Эйдану. — Очень хорошо. Я полагаю, с другого штата, чем предыдущая. Ты сейчас встречаешься по штатам? Ты мой герой, друг.

— Эй! — я щелкнула пальцами, привлекая внимание. — Я не очередная подружка Эйдана, так что прекрати классифицировать меня, и перестань говорить обо мне, будто я тебя не слышу. Это неуважение. Разве твоя мама не научила тебя манерам?

Я понятия не имею, откуда появилась гневная вспышка. Может быть, хотела, чтобы Эйдан понял, что я не какая-то пустышка для украшения его рук, на случай, если он так реально думает.

Гиггси выглядел немного оторопелым. Он пробормотал Эйдану, что все сделает как обычно, и вернется, чтобы принять наш заказ. Я решительно посмотрела на воду, не в силах встретиться с глазами Эйдана.

— Прости за Гиггси.

Я смотрела, как парочка идет рука об руку с пляжа, держа свою обувь в руках.

— Не беспокойся об этом.

— Нора, посмотри на меня.

Я неохотно сделала это.

Он выглядел обеспокоенным.

— Я не позвал тебя на обед в предвкушении секса. Ты определенно не моя последняя пьеса. Я хотел провести с тобой немного времени.

Смущенная, я могла только смотреть на него, надеясь каким-то волшебным образом понять. Если он не хотел быть секс-приятелем, но хотел держать меня за руку и проводить время вместе… тогда… дерьмо. Что это значит?

Потом со мной что-то случилось.

Как я могла быть такой слепой.

Может быть… возможно, Эйдан был одинок.

— Как ты? — внезапно выпалила я. — Мы немного поговорили о Сильвии, и о том, как она оправилась после смерти мамы, но мы не говорили о тебе. Ты в порядке, Эйдан?

Я могла сказать, что он был удивлен вопросом. Он уставился на меня, будто не мог поверить, что я настоящая. Я не понимала его реакции, но не смогла спросить об этом, потому что Гиггси вернулся с напитками и принял наш заказ.

Было слишком жарко для плотного обеда, поэтому я заказала салат, как и Эйдан, и ждала, когда Гиггси уйдет, чтобы посмотреть, не ответит ли он мне.

Наконец, он это сделал.

— Ты хочешь правду, Нора? То, что я никому не рассказывал? Я возмутился. Никки, моя сестра, заболела. Смертельно. И ожидала, что я позабочусь о Сильвии. Я эгоистичный ублюдок, который на самом деле обидел ее. Я понятия не имел, что нас ждет впереди, и через что, она, в конце концов, пройдет. Я не мог видеть ничего из-за собственной эгоистичной неспособности видеть что-то кроме долбанной карьеры.

Он не знал, что я понимала эту ненависть.

— Но, в конце концов, ты увидел.

То, что я не осудила, застало его врасплох. Эйдан внимательно посмотрел меня. Когда он заговорил, голос звучал хрипло и резко от волнения.

— Наши родители не сильные люди. Они не могли справиться с плохими вещами. Они ненавидели, что Никки была матерью-одиночкой и, как только переехали на юг, не прилагали усилий, чтобы общаться с Сильви. Они не были достаточно сильными, чтобы быть рядом со своей дочерью. Они приехали только под конец. А я видел, как рак съедает мою сестру. Я наблюдал, как она остается сильной, смелой и подвижной до конца, заботясь только обо мне и Сильвии, и о том, что будет с нами. Эти месяцы все изменили.

— Как долго она болела?

— Около четырех месяцев, — он дал мне возможность смотреть на его профиль, пока глядел на воду, и я видела боль, которую большую часть времени скрывал.

— Это был конец января прошлого года. Она позвонила мне, когда я был в Нью-Йорке, и попросила вернуться домой. Она не сказала почему, но я понял, что ей должно быть очень плохо, если она попросила меня.