Это все равно что сделать снимок.
Я указал на фотоаппарат в руках одного из квинланцев и попытался подавить улыбку. С тех пор как АНЕК снял с квинланцев ограничения, они, словно ракета, взлетели по древу изобретений – их ограничивала только скорость, с которой они строили новые заводы. Фотоаппарат был, похоже, довольно неплохой зеркалкой, хотя ему, вероятно, все еще требовалась пленка.
Никто со мной не спорил, но и в глаза никто мне не смотрел. Пара квинланцев быстро обнажила клыки. Похоже, данный вопрос – один из тех, которые никогда не будут решены.
– Эноки, все нормально, – сказала Тереза, похлопав меня по руке. – Я четко изложила свою волю. Никаких проблем не будет.
Последнее предложение она произнесла, многозначительно глядя на стоявших рядом родственников, и меня позабавило, что они слегка попятились. Старшие пользовались огромным уважением в квинланском обществе, и поэтому никаких возражений Тереза могла не бояться. Кроме того, она в течение всей жизни разбиралась с упрямыми студентами.
Она со вздохом закрыла глаза; похоже, даже это небольшое проявление власти ее утомило. Я взял ее за лапу. Тереза улыбнулась и стиснула мою ладонь.
Это было ее последнее действие. Несколько минут спустя ее дыхание замедлилось, а затем остановилось.
В течение нескольких дней я готовил себя к этому моменту, имея дополнительное преимущество – я знал, что вскоре она уже будет действовать в качестве репликанта, но у меня на глаза все равно навернулись слезы. Собравшиеся родственники негромко завыли, и самый старший из них затянул заупокойную песню. Другие медленно подхватили ее, и я снова вспомнил, что у квинланцев гораздо больше способностей к музыке, чем у людей.
Я встал и поднял с пола сканер. Поскольку технологический прогресс шел неумолимо, наши сканеры мозга уже были меньше фенов, которые можно увидеть в парикмахерских 1950-х годов. К корпусу размером с ведерко подключалась шапочка, которую даже не требовалось надевать точно. Более того, процесс перестал быть разрушительным. В принципе, если объект можно было воскресить, то сканирование никак бы на него не повлияло. Правда, аккуратно сканировать живой мозг наши устройства по-прежнему не могли. Результат в данном случае был аналогичен попытке сфотографировать движущийся объект при большой выдержке – получалось бесполезное пятно.
Голоса поющих слегка дрогнули, пока я возился со сканером, но никто не возразил и не стал вмешиваться. Не знаю, что бы я сделал, если бы кто-то попытался меня остановить. Мне казалось, что сейчас я пытаюсь компенсировать свою неспособность спасти Архимеда, и я не был уверен в том, что поведу себя рационально, столкнувшись с сопротивлением.
К счастью, этот вопрос остался исключительно теоретическим. Зажглась голубая лампочка, извещающая об окончании сканирования, и я снял шапочку с головы Терезы.
– И это все? – спросил один из квинланцев.
Я кивнул.
– Она станет первой квинланкой в Квиномире, и от ее решений во многом будет зависеть то, каким его увидите вы, если решите за ней последовать.
– И мы сможем с ней разговаривать?
– Да, как только мы ее активируем. – Я обвел всех взглядом. – Не знаю, что вы об этом думаете, но помните: она верит, что по-прежнему является Терезой, и будет реагировать и действовать соответственно.
Я ненадолго повысил свою тактовую частоту и отправил запрос АНЕКу:
– Загрузка прошла успешно?
– Так точно, – ответил он. – Можешь отправляться, когда тебе будет удобно.
Я вернулся в «мясное» время-пространство и кивнул квинланцам:
– Да пребудет с вами благословение Отца.
Забрав сканер, я ушел, чтобы не мешать семье Сикорски горевать.
* * *
Это была серая комната без каких-либо деталей – ни мебели, ни окон, ни дверей. |