За «Бонанцей» приглядывал один из самых опытных механиков фирмы, но Фредди очень внимательно осмотрела самолет снаружи, поскольку уже несколько месяцев не делала этого сама. Сегодня она заставила себя особенно сконцентрировать внимание, так как была очень взволнована. В аэропорту в этот утренний час было тихо, из-за плохой погоды частные самолеты не взлетали. Фредди вырулила на взлетную полосу, чувствуя такое же сердцебиение, как узник, готовящийся к побегу. Она просмотрела предполетный контрольный лист, убедилась, что ни одна из стрелок на приборной панели не стоит на красном, и, наконец, позволила себе освободиться от оков дисциплины и забыть обо всех обязательных вещах, остававшихся теперь внизу, на базе. Она стремилась вперед, к манящему ее небу.

Выше сплошной пелены облаков возникло ошеломляющее царство света. Гладкий покров облаков внизу напоминал крышку огромной консервной банки. Очарования облачного пейзажа, которое надеялась увидеть Фредди, не было. Небольшие пики и долины выровнялись в плотную «крышку», над которой простиралась чистая, прозрачная синева утра, без загадочности и разнообразия. «Скучная синева, — разочарованно подумала Фредди, — синева, в которой нет ничего, что могло бы очистить мою душу и избавить от раздражения; синева, которую всегда спешит пройти пилот».

Фредди полетела на север, надеясь встретить хоть клочок облака, оторвавшегося от серой пелены, такой, чтобы поиграть, потанцевать с ним. Если бы повстречать грозу, которую обходит стороной любой пилот, обычную грозу — пик опасности, сознательно вступить с ней в борьбу, применив все свое умение и опыт. «А здесь, наверное, нет ливня до самого Чикаго», — с огорчением подумала Фредди. Это был день с нулевой видимостью и с нулевой активностью.

Фредди оглядела свою просторную, удобную кабину с внезапной неприязнью. Что за безликий самолет! У него такая безукоризненная обшивка, приборная панель сверкает новизной, а на новой тормозной педали нет ни единого следа. Фредди с раздражением потерла ее ногой. Тысячи раз приходилось ей летать на новых самолетах, доставляя их с завода на аэродром, — это и было работой Службы вспомогательной авиации, — но ни один самолет не раздражал ее так, как «Бонанца».

Этот самолет не только новый, но и абсолютно неинтересный, решила Фредди, удивляясь теперь, почему ей так хотелось купить его. Эта модель появилась на рынке всего несколько лет назад, первый одномоторный самолет для четырех человек с крейсерской скоростью 280 километров в час, очень надежный, с отличным качеством каждой детали. Все считали его бесподобным. Она назвала бы его проклятой жирной коровой, со злостью подумала Фредди, летающей коровой, которая может поднять маму, папу, двух детишек, корзинку с продуктами, спальные мешки, парочку слюнявых собачек — да, и конечно, ночной горшок.

Фредди мчалась на «Бонанце» по синему небу, выполняя некоторые фигуры высшего пилотажа, но ничто не убеждало ее, что эта корова может чему-то противостоять. А почему нет? Она ведь дорого заплатила за этот воздушный лимузин, с отвращением вспомнила Фредди, ощутив острое желание пересесть на какой-нибудь побитый старый славный самолет, на «старичка», каждое крыло которого хранит историю, на самолет с индивидуальностью, незримо запечатленной в каждой его детали.