|
Ведь Грейси со всеми ее штучками ужасно забавна. Часто она единственный компаньон в хижине, где обычно лежит, свернувшись у моих ног клубочком. Или гоняется за ящерицами или белками — тоже очень мило. Когда после обеда я ложусь вздремнуть, она вскакивает на кровать и лижет меня прямо в лицо. Да, ужас. Знаю. Но мне нравится. Иногда она укладывается прямо на подушку, сворачиваясь клубком вокруг головы, а ее длиннющий язык свешивается вдоль моей щеки. Еще чаще она шлепается прямо на грудь, чтобы беспрепятственно лизать меня в лицо. Шмяк! Шмяк! — стучит по кровати ее хвост, а она знай себе нализывает меня и в нос, и в щеки, придавив всеми своими шестьюдесятью фунтами так, что дышать нечем, и конца этому не предвидится. «На помощь!» — зову я, но едва успеваю открыть рот, как ее язык тут же оказывается внутри. Ф-фууу! Гадость! Это уж слишком, даже для меня. Однажды Грейси так разошлась, что легла повыше, чтобы лучше прицелиться, и поставила лапу прямо мне на горло. Вот тогда мне и в самом деле стало нечем дышать, но сил, чтобы спихнуть ее, не было. — Помогите! — прокаркала я. — На помощь! Вошел Обри. — Грейси! Ты что, душишь маму? — сказал он и оттащил ее за ошейник. И вышел из комнаты по своим делам. Грейси тут же запрыгнула на кровать снова. — Кыш! Кыш! — сказала я, но потом сдалась и позволила ей улечься. Каждый вечер, когда дети еще не легли, Джон шаг за шагом провожает меня в нашу спальню. Там он потихоньку снимает с меня одежду. Сажает меня на горшок. Чистит мне зубы. Укладывает в постель. — Хочешь еще что-нибудь? — Приведи Грейси, — говорю я. Она вскакивает на кровать рядом со мной. Сворачивается клубком вокруг подушки и лижет меня своим длинным языком в лицо. Я думаю об Уэсли, с которым она проделывает то же самое. Она укладывает спать нас обоих. Однажды ночью я проснулась в гостевой спальне в северном конце нашего дома, довольно далеко от остальных спален. Мне нужно было в туалет, но без посторонней помощи было не встать. Я позвала в темноте: — Эй! Кто-нибудь! Ответа не было. Я подождала, когда наш шумный кондиционер завершит свой цикл. — Алло! Алло! — снова позвала я, причем мой тихий голос становился тем громче, чем больше надувался мочевой пузырь. Ответа не было. Все спали. — Алло! Алло! Помогите! Помогите! И тут вошла Грейси, возможно прямо из постели Уэсли. Она посмотрела на меня, озадаченно склонив голову набок. А потом пошла и громко залаяла под дверью Марининой спальни. |
