Я перепугалась, а Яков почему-то обрадовался:

– Мы докопались до проблемы. А если проблему знаешь, то все решишь!

Ну… ему виднее…

И еще. Я думала, он скажет Наде правду. Или попросит Боревского, чтоб правду сказал. А он не сказал… Ладно, он правда в этом всем разбирается.

Наде гораздо лучше. Она познакомилась с парнем, на свидания ходит. Вроде, ттт, кризис миновал. Если так дальше пойдет, прослушку снимем.

Троих отработали. У Нади все хорошо. У парня, которому ногу ампутировали, тоже все норм. Яков подсуетился, нашли ему протез какой-то охрененный, в рекламе его сняли. Так что не зря работаем. А с девушкой, которую парень бросил, вообще все просто было.

Зря я в Якове сомневалась, он гений!

Я часто вспоминаю Мишельку. Яков говорит, что чувство вины нужно отпустить, но он говорит об этом так часто, что иногда мне кажется, что он боится, что я про вину забуду. Зачем это ему?

У нас уже человек двадцать спасено. И я не понимаю, как так получилось, что Мишелька умерла. Яков вытягивает гораздо более худших. Он возится с ними неделями, сам не спит, пялится в монитор.

А Мишель тогда просто положили в больницу. Без наблюдения. Неужели он не видел, что она может сорваться? Мне кажется, что Яков видит всех насквозь.

Мне часто снится, что Яков ко мне не пришел. Что я просыпаюсь в больнице, а он наклоняется над моей соседкой по палате и у нее, а не у меня спрашивает:

– Девочка, как тебя зовут?

А дальше я тихо дохну.

Но почему-то во сне от этого дикое облегчение. И я хочу жить и завидую соседке, потому что теперь у нее, а не у меня будет и работа, и все вот это… И не хочу жить.

Чушь какая-то.

Димка сегодня остался у меня. Говорит, я кричала во сне.

Яков сегодня звонил Боревскому, просил за нового мальчика. Смешной такой. Толстый. Яков загорелся сделать из него гонщика.

Говорит, мы выходим на новый уровень, нужно, чтоб нас узнавали, давайте запустим серию мнимых самоубийств. Мол, подростки с жиру бесятся, им нужна инициация, чтоб стать взрослыми. Пусть сделают хоть что-нибудь, и им после этого будет легче жить.

Яков говорит, что почти для любого, кто на грани самоубийства, можно найти что-то, что его остановит.

Если человека заставить делать что-то интересное, то он забывает, что хотел умереть. А потом уже все закрутилось, он уже весь в делах, и умирать глупо. Супер идея!

Я все думаю, а почему он для Мишельки ничего не нашел? Не смог? Не захотел?

Боревский говорит, у Нади все хорошо.

Фрост такое шоу придумал! Все только о машинах и говорят, я скоро буду знать о них все.

Выловили сегодня какую-то девицу со стихами. Хант над ней издевается, а мне ее стихи нравятся.

Яков говорит, пусть девицу Фрост приведет, это будет такая хорошая традиция – цепочка. Фрост такой красавец стал, я бы тоже клюнула, даже на грани самоубийства. Дима прям ревнует, когда я за ним слежу.

Приезжал Боревский, радуется за Фроста. А Яков опять про Надю спрашивал. Я не понимаю, неужели он не видит, что ему не хочется вспоминать ту историю?

Или я опять чего-то не понимаю?

Поговорила с Хантом.

Вообще я его побаиваюсь. Все время ерничает, хи-хи, ха-ха, а у самого глаза убийцы. Но он, если не считать Якова, лучше всех разбирается в психологии (хотя он и не любит, когда его называют психологом). Хант говорит, что это такой метод – манипуляции во благо. Я попросила объяснить толком, он в ответ посоветовал погугулить.

Всю ночь читала про манипуляции.

Я поняла, Яков специально! Он Боревского на крючке держит! Вспомнила, как он недавно с Елизаветой разговаривал, про Мишельку ей вспоминал.