– Мы тут с тобой не в игры играем, – жестко сказал Яков, – от тебя теперь его жизнь зависит. Так что не до сантиментов. Спать с ним тебя никто не заставляет, а если ты с ним погуляешь, ничего с тобой страшного не случится.

«Интересно, Фроста тоже заставили со мной встречаться шантажом?» – пронеслось в голове у Аллы.

Алка вернулась домой в десять. Открывая дверь, сообразила, что ей за весь вечер мама так ни разу и не позвонила. Екнуло в груди – неужели опять в больницу забрали?

Тревога оказалась ложной. Мама обнаружилась в кресле перед телевизором. На экране какие-то люди с лицами уголовников и пистолетами в руках обсуждали, как поймать уголовников. Судя по отрешенному маминому взгляду, она за сюжетом не следила.

Алка решила маму не дергать, пошла на кухню. Там хмурый папа жарил яичницу. Алка попыталась вспомнить, когда отец в последний раз готовил еду, и не смогла. Оценив озадаченный вид дочери, папа пояснил:

– Мама сегодня ничего не готовила. Яичницу хочешь?

Как ни странно, выглядела яичница очень аппетитно – с кубиками хлеба, помидорками, сыром… Но Алка оценила голодный взгляд отца и дипломатично ответила:

– Я лучше творожку.

Поначалу они молча ели друг напротив друга, потом папа вдруг сказал:

– Ты меня прости, дочь… Сам не знаю, что на меня нашло.

Алке очень захотелось что-нибудь сказать, но недолгая школа Якова научила – нужно не говорить, а слушать. Она отложила ложку и приготовилась выслушивать папины откровения. Отец смутился и вернулся к яичнице. «В крайних случаях, – вспомнила Алла, – можно задать наводящий вопрос».

– Тебе с мамой плохо было?

– Да нет! Сначала вообще… Мы знаешь как друг друга любили! Я ее на руках через лужи переносил! Даже если лужа была только одна! Туда-сюда по десять раз…

Папа осекся и опасливо посмотрел на дочь – не смеется ли. Но Алка изображала полное внимание.

Совсем как Яков при разговоре с ней… или с Пантой… да с кем угодно.

Папа погрустнел.

– И знаешь… это как-то незаметно случилось. Она все время пилила, а я…

Тут он вдруг отрезал:

– А вообще рано тебе про это! Вырастешь – сама поймешь!

Он отодвинул тарелку с остатками яичницы и выскочил из кухни.

«Ну ничего, – подумала Алка, – для первого раза и то хлеб».

Не удержалась и доела яичницу. Было реально вкусно, папа и соли с перцем добавил идеально.

Алка потратила пятнадцать минут, чтобы повторить папин кулинарный шедевр. Кажется, получилось. Поставила тарелку с яичницей на поднос и понесла маме.

Мама сидела перед выключенным телевизором и беззвучно плакала.

Каникулы закончились так же внезапно, как и начались.

«Ничего, ничего, – убеждала себя Алка по дороге в школу, – все будет хорошо. Заодно мама перестанет петь свою песню про репетиторов, начнет деньги экономить».

Алка и раньше не очень любила одноклассников, а теперь они ей казались детьми с неизвестной планеты. Бегают за угол курить, картинки смешные друг у друга на стенах постят, все разговоры только о том, кто сколько раз напился за каникулы и как его родаки не запалили.

Неужели в их жизни действительно ничего интереснее не происходит?

Неужели и она сама месяц назад была такой?

Валера материализовался рядом внезапно, кинул сумку на соседний стул.

– Ты жива? – спросил он.

– Ты тоже бухал все каникулы? – поинтересовалась Алка.

– Ты ж понимаешь, что все эти рассказы в половине случаев брехня, – усмехнулся Валера.