Вера говорила еще долго. А когда выдохлась, Зёма сорвался с места, подошел к ней и обнял.

– Как же хорошо обнимать девушку, которая точно знает, что ничего личного, – сказал Зёма.

– А с вами просто хорошо, – сказала Вера, – давно я не была так счастлива. С тех пор как… неважно, с каких пор. Но я вторую ночь сплю.

– Папа, мне нужна твоя помощь, – сказала Алка.

– Выкладывай, – вздохнул в трубку отец.

– Я приеду, можно?

– Приезжай, конечно.

– Я с подругой приеду.

– Приезжай с подругой, – озадаченно сказал папа.

Алка по дороге мысленно репетировала речь, Вера дремала в метро, периодически сваливаясь Алке на плечо.

– Пап, тут такое дело, – начала Алла с места в карьер, – это Вера. У нее с мамой большие проблемы, мать пьет сильно. Я хотела, чтоб она у меня пожила недельку, но мама сильно против. Можно, мы у тебя недельку потусуемся?

Папа смотрел на Алку большими глазами.

– Ну если недельку, то, наверное, можно, – нехотя согласился он, – но, по-моему, это неудачная идея.

– Папа, пожалуйста, – умоляюще сказала Алла, – мне просто некого еще попросить.

И тут внезапно заговорила Вера:

– Пустите меня, пожалуйста. Я если сейчас домой вернусь, меня мать сожрет. Она уверена, что я по любовни… кам шляюсь.

Алла вздрогнула, уловив паузу в слове «любовникам», но отец ничего не заметил.

– Мне даже неделя не нужна, еще пара дней. Если она меня опять пилить начнет, я не выдержу. Сорвусь.

Отец хмыкнул. Что такое женщина, которая пилит, он знал хорошо.

– Ладно, пару дней тусуйтесь, – сказал он, – но спать одной из вас придется на полу.

– Да хоть стоя! – ответила Вера.

И действительно заснула сразу, как только ее голова коснулась подушки – хотя и рухнула спать на матрац на пол.

Алка проснулась до будильника, на цыпочках вышла, чтобы не разбудить Веру. Во сне у нее лицо совсем разгладилось, она крепко обняла подушку и слегка приоткрыла рот.

Папа уже кашеварил на кухне. Причем на сей раз это была не банальная яичница, а полноценный европейский завтрак: мюсли с йогуртом, жареный бекон, омлет, рассыпчатый рис, кастрюлька вареных сосисок… и овсяная каша со сливками и сухофруктами.

– Ух ты, – удивилась Алка, – ты и такое готовить умеешь!

– А чего там готовить? – пожал плечами отец. – Рецепт простейший… научить?

Алла осмотрела богатый стол.

– Пап, а ты почему дома никогда не готовил?

– Я пытался… Но мать меня как-то потихоньку вытеснила.

Алка принялась завтракать. Было вкусно и, насколько она понимала в здоровом питании, полезно.

Папа, который уже доел, помыл посуду (и это действие в папином исполнении Алла видела впервые), налил чаю.

– Но все равно, – сказал он, – долго ей у меня быть нельзя. Она несовершеннолетняя, по Семейному кодексу…

И тут Алка неожиданно для себя ляпнула:

– Папа! Не выгоняй ее! Вера себя убить хочет!

Отец замер, поставил чашку на стол, впился глазами в Аллу.

– Честно, – тихо сказала Алла, – она суицидница…

И неожиданно для себя вывалила на папу и про группу Якова, и про Веру, которую Алка с крыши сняла, и про Васю-шахматиста…

– Погоди, – остановил ее отец, – а как ты на этого Якова вышла?

На такую степень откровенности Алла не была готова.