дых от моего отца, когда он не верил в меня, не выслушал мою сторону истории, сказал

мне, что жалеет, что я его сын.

Лайла поймала меня в момент  слабости  и попросила позависать вместе. Я был

безумен  в  некоторых  взаимодействиях  с  людьми,  и  она  воспользовалась  редкой

возможностью. Я – единственный, кто завел наш день так далеко.

Она заставила меня чувствовать, она разрушила мои стены, и я позволил ей это.

Мы  провели  весь  день,  гуляя  по  Новому  Орлеану,  разговаривали  о  городе  в  котором

выросли, разговаривали о Голди и Джетте, разговаривали обо всем, что приходило на ум.

Мы  поужинали  вместе,  а  в  конце  разделили  пудинг  на  двоих.  Я,  блядь,  поделился  едой.

Господи, я позволил своей осторожности ослабнуть и не имел понятия, как  восстановить

свои стены.

Вспышка  ее  восхитительной  улыбки  поставила  меня  на  колени,  заставляя

умолять  о  большем.  Лайла  была  в  «Клубе  Лафайет»  не  просто  так,  она  заменяла  Голди

временно, но вместо того, чтобы относиться к ней, как к остальным «Девочкам Джетта». Я

влюбился  в  нее.  Мне  нравилась  Голди,  на  самом  деле  я  любил  Голди,  но  Лайла  была

другой. В Лайле была такая же наглость, как в Голди, причудливость, как в Голди, но она

еще  была  неиспорченной,  открытой.  Она  показывала  вам,  что  не  фальшивка.  Она  была

обеспокоена, она получила меня, она заботилась обо мне. Она видела меня насквозь, мою

истинную личность. Она разрушила меня этими глазами и ослабила своими поцелуями.

А сейчас, она лежала рядом со мной, ее руки обнимали меня за талию, изредка

касаясь поцелуями моей груди и заполняя пустую бездну моей жизни.

Я пообещал себе, что  не позволю  дойти до  этого. Не после первой  встречи, не

после  того  дня  в  квартире  Лайлы,  но  когда  Джетту  потребовался  кто–то  на  замену,  я

выбрал  Лайлу.  Я  попросил  ее  о  помощи,  понимая  к  какого  рода  неразберихе  это  меня

приведет. Я попросил ее, потому что глубоко внутри нуждался в ней здесь, в ее помощи,

даже если я не стану принимать эту помощь.

– Как долго ты здесь живешь?  – спросила Лайла, как бы невзначай, пробегаясь

пальцами по моему прессу.

– Слишком долго, – ответил я честно.

– Ты говоришь так, будто тебе не нравится здесь.

–  Это  не  так,  –  ответил  я.  На  самом  деле,  это  место  стало  убежищем  от  моих

грехов. Я буду вечно благодарен «Клубу Лафайет».

– Никаких уточнений или чего–то еще? – поддразнила она.

– Наверное, нет.

Я  отстранялся  от  нее.  Я  должен.  Она  заставляла  меня  хотеть  то,  чего  я  не

позволял  себе  иметь.  Она  заставила  меня  пересмотреть  все,  что  я  считал  незыблемым,

после  убийства  Маршалла  Дункана.  Она  пыталась  предложить  мне жизнь,  я  ее блядь  не

хотел.