|
Вчера меня заставляли повторять одно и то же столько раз, что я больше ни слова не скажу. Да мне и не верят… – А что же другой человек? – Я поднял голову и увидел, что чуть подальше, пожалуй так метрах в пяти, кто то стоит. У этого типа были очень светлые глаза. Он взглянул на меня и бросился бежать. Это был убийца… – Как вы это узнали? – Потому что он бросился бежать со всех ног. – В каком направлении? – Так вот, все прямо… – Значит, в сторону казармы? – Ну да… Действительно, Жюстена накануне допрашивали по крайней мере раз десять. Больше того, до прихода Мегрэ инспекторы превратили допрос в какую то своеобразную игру. Однако он ни разу не сбился в своих показаниях. – А что вы сделали дальше? – Тоже бросился бежать. Это трудно объяснить. Мне кажется… когда я увидал, что он убегает, я испугался… и тогда тоже пустился бежать… – В противоположном направлении? – Да… – Вам не пришло в голову позвать на помощь? – Нет… Я очень испугался. Особенно я боялся, как бы меня не подвели ноги – они у меня просто отнимались. Я добежал почти до площади Конгресса, а потом рванул по другой улице, которая тоже ведет к больнице, так что получился крюк. – Ладно, пойдем дальше. Снова раздался мелодичный перезвон колоколов больничной церкви. Пройдя метров пятьдесят, они остановились на перекрестке; слева тянулась стена с узкими бойницами – там были казармы, направо высился огромный полуосвещенный портал, а на нем вырисовывался циферблат часов. Было без трех минут шесть. – Опаздываю на минуту. Вчера, однако, я пришел вовремя, но как я несся! На двери из мореного дуба висел тяжелый молоток. Приподняв его, Жюстен ударил им в дверь, и будто гром прокатился по улице. Подбежал привратник в домашних туфлях, приоткрыл ворота, пропустил Жюстена, но преградил дорогу Мегрэ, подозрительно оглядывая его. – А это кто? – Полиция. – Предъявите документ. Миновав ворота и еще одну дверь, они очутились в большом дворе; вокруг громоздились больничные постройки. Вдалеке, в утренней мгле, белели чепцы сестер монахинь, направлявшихся в церковь. – Почему вчера вы ничего не сказали привратнику? – Не знаю… Торопился туда… Мегрэ отлично его понимал. Действительно, что скажешь недоверчивому, несговорчивому привратнику? Ясно, мальчик поспешил в ризницу. – Вы войдете со мной? – Да. В церкви было тепло и уютно. Больные в светло серых халатах – кто с забинтованной головой, кто в лубках на перевязи, кто с костылями – уже сидели на скамьях, поставленных рядами. Сестры монахини, расположившиеся на хорах, составляли какую то одноликую массу и, словно охваченные религиозным экстазом, низко склоняли головы в белых чепцах. – Пойдемте за мной. Им пришлось подняться на несколько ступеней и пройти мимо алтаря, где уже мерцали свечи. Справа находилась ризница из темного дерева; высокий, изможденный священник уже надел почти все облачение; стихарь из тонких кружев ждал маленького певчего; рядом стояла сестра монахиня. Вот здесь, именно в этом месте, вчера, задыхаясь, с подкосившимися ногами, остановился Жюстен. Вот здесь он крикнул: «Сейчас на улице Святой Катерины убили человека!» Маленькие деревянные часы показывали ровно шесть часов – колокола вновь зазвонили. Жюстен сказал сестре, подававшей ему стихарь: – Это комиссар полиции… И Мегрэ остался, а мальчик взбежал по ступеням к алтарю. |
