Слишком много всего навалилось на меня весной девяносто пятого. И не было у меня жизни после девяносто пятого. Так, доживание…

   И, может, не из-за денег пойду я сегодня в гостиницу? А из-за чего тогда? Пойду искать смысл жизни? Пойду с надеждой, что человек с резиновой улыбкой, каким-то образом узнавший о моем прошлом, позволит в это прошлое вернуться? И что-то в нем изменить?

   Нет, не найти бывшую жену или распавшуюся семью. Найти себя? Найти себя, заблудившегося в мартовском лесу, полном запаха пролитой крови…

   Шесть утра. Пора вставать. Я знаю, что сегодня моя жизнь снова изменится. Я чувствую это. Я не могу ошибиться. И в глубине души, в самой глубине, я хочу ошибиться. Я хочу отказаться от встречи. Но это в глубине души. Так глубоко, что на это можно не обращать внимания.

   Сегодня я совершу ошибку.

   Семен Федорович Зудин имел в обществе вес. И вес большой. И вес имел заслуженно. Семен Федорович очень много мог и очень много знал. Он также сочетал в себе умение молчать и умение заставить молчать остальных.

   К пятидесяти семи годам Семен Федорович имел два ярко выраженных недостатка: прижимистость, переходящую, по мнению некоторых, в крохоборство, и излишний вес. Первый недостаток сам Семен Федорович считал достоинством, а второй… Второй был профессиональным заболеванием.

   Владелец частной фирмы «Рассвет», депутат и меценат господин Зудин был очень занятым человеком. Каждая минута его времени стоила больших денег, а посему пешком Семен Федорович ходил редко. И мало.

   Пятнадцать метров от коттеджа до автомобиля, двадцать метров от автомобиля до офиса – это была средняя норма пеших передвижений Зудина. Иногда он отправлялся в ресторан, иногда позволял себе пройтись с полкилометра от коттеджа до озера.

   И всегда в сопровождении минимум двух телохранителей. Времена наступили тяжелые и свободно можно было нарваться на какого-нибудь отбитого хулигана, не соображающего, на кого лезет. Серьезные люди не могли позволить себе роскоши обижаться на Семена Федоровича. Они предпочитали с Семеном Федоровичем дружить.

   С утра настроение у Зудина было приподнятым. Несколько дней назад он получил очень хорошее предложение. Заказчик был человеком незнакомым, но рекомендации имел конкретные и аванс заплатил за заказанное не торгуясь. Такая щедрость даже поначалу Семена Федоровича насторожила. А потом опаска ушла.

   Сегодня утром человечек из банка сообщил, что остаток суммы поступил на один из счетов Зудина. Оставалось только обеспечить передачу груза.

   Семен Федорович медленно спустился с крыльца, всем своим массивным телом повернулся к дому, чтобы взглянуть на окно второго этажа. Там очередная кукла демонстрировала печаль расставания с кормильцем. Зудин ухмыльнулся и помахал рукой. Он не питал иллюзий относительно своей привлекательности для восемнадцатилетней фотомодельки, точно знал, что в его отсутствие ее благосклонностью попользовались все мужики, от садовника до охранников, но это его не особенно огорчало. Лакеи всегда тягали что-то с барского стола, а юную потаскушку он все равно собирался в скором времени менять.

   И выставлю я тебя, милочка, в чем мать родила, подумал Зудин, и это еще больше улучшило его настроение.

   – Все в порядке, Ваня? – спросил Зудин у водителя.

   – В полном, – привычной фразой ответил Иван, осторожно поддержал шефа под локоть, помогая усесться ему на заднее сидение «мерседеса», потом сел за руль и очень аккуратно прикрыл дверцу. Шеф не любил, когда дверцей сильно хлопали.