– Хорошо, только тороплюсь, – почти нагло ответил я.

   – А когда мы с вами сможем увидеться?

   – А когда нужно?

   – Александр, вы только поймите меня правильно… – с этой просьбы начинается треть фраз Сапожникова. Еще одна треть начинается с «ну, вы меня понимаете?». И тогда очень хочется ответить, что нет, не понимаю, но трудно вытравить из себя остатки культуры.

   – Что? – я снова прослушал стартовую часть выступления Игоря. Обычно это бывает длинная и запутанная преамбула, смысловой нагрузки не несущая, но на этот раз Игорь решил себе изменить.

   – Нам с вами уже нужно вплотную заниматься передачей, время идет, я уже почти договорился об эфире, теперь мне нужно, чтобы вы…

   – Когда нам нужно встретиться? – спросил я как можно более деловым тоном.

   – Сегодня. Вы не могли бы приехать на студию к двенадцати. Поймите меня правильно…

   – Понимаю, сегодня, в двенадцать. Буду. До свидания, – я бросил телефонную трубку и почти бегом преодолел расстояние до входной двери.

   – Ты когда будешь? – спросила мама. – Что говорить, если позвонят?

   – Буду вечером. – Мне удалось выскочить из квартиры до того, как телефон зазвонил снова.

   На улице моросило. И это хорошая примета, напомнил я себе, обычно, если по дороге на деловое свидание мне удается попасть под дождь или хотя бы под мокрый снег, встреча оказывается денежной.

   Билет, который мне с тяжелым вздохом в троллейбусе дала кондуктор, как на грех, тоже оказался счастливым.

   И снова, как вчера, вовремя подъехала электричка метро. Все правильно, путь в ловушку всегда должен быть удобнее, чем из нее.

   – Открыто! – ответил мне из-за двери четыреста восьмого номера незнакомый голос. И этот голос был полной противоположностью голоса моего вчерашнего щедрого собеседника. Сегодняшний голос явно принадлежал человеку уверенному в себе, жизнерадостному и совершенно эгоистичному. Другими словами, человеку полностью приспособленному к нынешней непростой жизни.

   Я вошел. И на вид человек, сидевший в кресле перед телевизором, производил впечатление личности сильной и властной. Лет сорок, бывший спортсмен, но не отбитый, рост… Я себя отношу к людям высоким, так что, когда человек встал, то росту он оказался очень высокого, метр девяносто пять, не меньше. И рукопожатие у него было под стать. И, надо отдать должное, рукопожатием своим он не злоупотреблял. Продемонстрировал хватку и отпустил мою руку.

   – Анатолий.

   – Александр.

   – Очень приятно.

   – Взаимно.

   – Присаживайся.

   – Благодарю вас!

   – Давай сразу на «ты».

   – Давай, – не хотел я переходить с этим Анатолием на «ты», но как это должно было прозвучать? Ладно, проехали.

   – Саша, я так понял, что ты решил принять предложение Фокина.

   – А я так понял, что это было предложение не Фокина, а твое.

   Анатолий засмеялся. Заразительный у него был смех, искренний. Именно такому искреннему и заразительному смеху я поверю в самую последнюю очередь. Нечего так задорно смеяться по самому дурацкому поводу.