|
Не следует ли соорудить памятник льду? Экая чушь, законы классовой борьбы, выстроенные на базисе льда, на замедлении бега каких-то жалких молекул! Однако вовсе не эти парадоксы были главной мукой комбрига Градова. Дело было в том, что он в какие-то определенные и неопределенные моменты жизни вдруг начинал видеть в себе предателя и едва ли не душителя свободы. Казалось бы, геройская миссия была возложена на пылкого двадцатилетнего революционера, в любую минуту не пожалевшего бы жизни за Красную республику, и по-геройски эта миссия была выполнена, и все-таки... Он медленно шел вдоль желтого с белыми колоннами здания Морского собрания, прикладывая руку к козырьку, расходясь с военморами, и даже улыбался в ответ на взгляды женщин - Кронштадт всегда славился женами плавсостава, - и вспоминал, как в мартовскую пургу, во мраке, оставив на льду белый халат, сшитый из двух простыней, он поднялся на причал, перебежал бульвар и пошел вдоль этого здания, фальшивый моряк, братишечка что надо, даже свежая наколка была сделана на груди: "Бронепоезд "Красный партизан". Дюжина сверхсекретных лазутчиков была отобрана самим командармом Тухачевским из числа самых беззаветных. К моменту решительного штурма, действуя в одиночку, они должны были выводить из строя орудия и открывать ворота фортов. Дорог был каждый час, над заливом уже начинали гулять влажные западные ветры. В ту ночь он беспрепятственно дошел до явочной квартиры, а утром... вот утром-то и начались его муки. Он проснулся от звуков оркестра. По залитой солнцем улице к Якорной площади маршировала колонна моряков; веселые ряшки. Над ними в ярчайшем голубом послештормовом небе рябил наспех сделанный транспарант, вполне отчетливо предлагавший сокрушительный мартовский лозунг: "ДОЛОЙ КОМИССАРОДЕРЖАВИЕ!" Знаки восстания были повсюду. Первое, что увидел Никита, когда вышел на улицу, имея в котомке два маузера, четыре гранаты и фальшивый мандат Севастопольского флоткома, были расклеенные на стене листки "Известий Кронштадтского совета" с призывом ревкома, информацией об отражении атак и о выдаче продовольствия, а также с издевательскими частушками в адрес вождей. ... Приезжает сам Калинин, Язычище мягок, длинен, Он малиновкою пел, Но успеха не имел. Опасаясь грозных кар, Удирает комиссар! Беспокоен и угрюм, Троцкий шлет ультиматум: "Прекратите беспорядок, А не то, как куропаток, Собрав верную мне рать, Прикажу перестрелять!..." Но ребята смелы, стойки, Комитет избрали, тройки, Нога на ногу сидят И палят себе, палят!. |
