— Посадите его в курятник, — решила она. — Это избавит нас от лисиц и прочих хищников. Там ему будет неплохо.

Уолтер с Ротгаром давно ушли, как вдруг Мария почувствовала, как кровь в ее жилах явно замедлила свой бег.

Эдит, плотнее прижимаясь к стене, дюйм за дюймом приближалась к главному входу, двери которого не были закрыты на засов — впервые на ее памяти. Само собой разумеется, это результат неосмотрительности одной из этих глупых девиц или парней с вытаращенными глазами, которые так разволновались из-за вести о пленении Ротгара и возвращении его в Лэндуолд.

Добродушный смех доносился от группы норманнов, сгрудившихся вокруг тех рыцарей, которые выловили в лесах Ротгара. Эдит сделала еще один шаг по направлению к двери, уповая на небо и надеясь, что те неотесанные парни, которые обычно ее здесь сторожат, сейчас разделяют веселую компанию рыцарей. Может, на сей раз ей все же удастся избежать их сверхбдительных взглядов и их прилизанных фраз: «Не беспокойтесь, миледи. Я принесу все, что вам нужно»; «Я провожу вас, миледи, и подожду снаружи, пока вы закончите»;

«Нет никакой нужды разговаривать с ними. Я могу доставить им любое сообщение от вашего имени». До елейности вежливые, неизменно куртуазные, тем не менее, они держали ее в плену под присмотром этой стервы Марии, словно на ней были оковы или кандалы.

Осталось совсем немного. Порыв свежего воздуха донесся до нее через щель между створками, и ледяная свежесть стужи только дразнила ее обещанием свободы. Еще три шага… нет, только два…

— Сегодня дует колючий ветер, леди де Курсон, а на вас даже нет плаща.

Если бы раздавшийся у нее за спиной голос принадлежал одному из ее обычных охранников, Эдит, вероятно, взвыла бы от отчаяния и неудачи. Но демонстрировать такую слабость перед Гилбертом Криспином отнюдь не мудрый шаг.

— Я заметила, что дверь не закрыта на засов, — сказала она. Эта ложь ей удалась легко, сложнее оказалось выдавить из себя такую улыбку, чтобы отбить у этого всесильного рыцаря задавать ей дополнительные вопросы в отношении причин ее нахождения в опасной близости от выхода.

Она не успела собрать в кулак все свое мужество и повернуться лицом к нему, как почувствовала его руки у себя на плечах. Потом всю ее охватило тепло наброшенного на нее плаща на меховой подкладке. Ей и не нужно было поворачиваться, так как Гилберт, выйдя вперед, раскрыл перед ней двери.

— Не желаете ли сопровождать меня во время инспектирования нашей обороны? — Эдит потребовалось собрать всю свою силу воли, чтобы медленно, с достоинством, выйти из дверей, словно не прошло и полгода с тех пор, когда она это делала в последний раз.

Ей удалось пройти рядом с ним около десяти шагов, а потом ноги у нее задрожали, подкосились, и она уже не могла идти дальше.

Гилберт, вероятно, предполагал заранее, что случится такая беда. Он сжал ее за локоть.

— Пройдет, — заверил он ее. — Мне приходилось видеть многих осужденных, которые бегом удирали из плена, а потом падали на землю, как подкошенные. Мне кажется, что сейчас вы испытываете такие же чувства, которые одолевают воина, который выживает в битве, несмотря на полное отчаяние.

Она, полагаясь на его силу, шла, прихрамывая, смущенная и возбужденная до предела. Она наслаждалась порывами ветра, ей доставляли удовольствие комки мерзлой земли, которые впивались в ступни через мягкие подошвы ее шлепанцев. Вот из-за облака вышла луна, а она подняла к небу голову, чтобы сильнее, острее воспринять ее желтоватый блеск.

Кружащее голову чувство свободы и неожиданное соучастие в ее проступке Гилберта развязали ей язык.

— Каждую ночь, когда раздается храп и кашель Хью, я предаюсь мечтам о побеге из Лэндуолда.