В древности кое-кто из правоверных становился гизелом-фракиром из-за племенных междоусобных свар. В те времена, когда Предвестники еще не открыли всем свое откровение, вера играла весьма важную роль в самоопределении племени. В землях, осененных теперь истинной верой, народы раньше делились приблизительно в равных пропорциях на дэвов, чалдарян и анимистов.

В устах Нассима Ализарина «гизелы-фракиры» звучало даже хуже, чем «изменники».

– Если у нас будет каиф… – заметил Номун.

Номун восстал против Льва, когда тот забрал во Дворец Королей в Аль-Кварне его дочь. Он проявил себя блестящим командиром, многое знал из книг да еще славился как непревзойденный лекарь. Именно такие ша-луг, как Номун, когда их наберется достаточно, покончат с тиранией в Аль-Кварне.

– Если у нас будет каиф? – переспросил Нассим.

– Аль-Фартеби снова занемог. Ходят слухи, что его отравили.

Когда какой-нибудь важной персоне нездоровится, всегда начинают шептаться про яд. А уж в случае с Муктабой аль-Фартеби и подавно. Муктаба отравил своего предшественника. Поговаривали, что его нужно отстранить, – Люсидии угрожали Хин-тай Ат, возрождающиеся государства, основанные рыцарями во время священных походов, да еще наседал Аль-Минфет. И если бы не Индала аль-Суль Халаладин, Муктабе давно пришел бы конец. Но гнева Индалы боялись все. Некоторые верили даже, что Хин-тай Ат сдерживают свое неистовство лишь потому, что не хотят пробудить чудо-воеводу, одержавшего победу в битве у Кладезя Дней.

– Ведутся споры о том, кто сменит аль-Фартеби. Индала отказывается. Как и всегда. Но двое его сыновей не выказывают особого пренебрежения.

Гражданская война? Когда должности распределяются по праву рождения, такая возможность всегда существует.

– Индала растил сыновей как воинов, – сказал Нассим, – а каиф должен быть святым человеком.

Кое-кто из присутствующих люсидийцев фыркнул. Мало кто из каифов в последние годы отличался особенной святостью. Поговаривали, что болезнь Муктабы проистекает из его склонности к порокам, в частности из пристрастия к абсенту.

Гора внимательно посмотрел на Костыля, и тот словно бы весь сжался.

– Это все никак не влияет на нас. Наша жизнь – Тель-Мусса, мы должны следить за Геригом.

– Мы всегда можем вернуться на запад, – заметил аль-Азер эр-Селим.

– Нассим Ализарин не может. Я остаюсь. Буду ждать. Придется сбежать в Идиам – сбегу. Сделаюсь пауком-каменщиком. Час мой придет. Господь рано или поздно отдает злодеев в руки праведников. Буду терпеливым, словно гора.

Аз и Костыль поежились. Они-то бывали в Идиаме, наведывались в одержимый город Анделесквелуз и знали, что Гора – это еще и одно из имен верховного божества, родичи которого властвовали здесь до появления нынешних вер. А ведь в последнее время некоторые безумцы пытались воскресить падших богов.

Ашер и Ашторет, невесты Горы, остались лишь на древних барельефах на стенах Анделесквелуза. Но ведь достаточно и одного волшебника, лишенного совести, чтобы вернуть в мир зло. Эр-Рашаль аль-Дулкварнен пытался воскресить древний ужас Дринджера – Сэску Беспредельного.

– Аз? – спросил Нассим Гора. – Тебя что-то тревожит?

– То же, что и обычно. Опасаюсь козней, которые устраивают Орудия Ночи. И людей, ставших пешками в их руках.

– Спасибо, что напомнил. – Гора чуть склонил голову. – Себялюбие – мой тяжкий грех. Я думаю о своих желаниях, а не о том, что пойдет на благо нашим душам.

Альтен-Вайнберг, празднования

Главнокомандующий Пайпер Хект и его отряд прибыли в Альтен-Вайнберг вместе с королем Джеймом Касторигским, который притащил за тридевять земель толпу своих подданных, чтобы отпраздновать свадьбу с самой могущественной монархиней запада.