-  Туда, - сказал Сидор, и мы пошли следом за ней.

    Я не знала, можно ли мне откровенно разговаривать с проводником, и на всякий случай послушала, о чем он думает. Однако ничего интересного не узнала, он еще не пришел в себя от моей метаморфозы и думал только о том, какие развратные в Москве барыни, не стыдящиеся ходить в мужском платье.

    Точно баба! По всему видать баба!  - косясь на меня, окончательно решил он. Однако тотчас сомневался. - А с другой стороны - как посмотреть. Ведь был-то молодой парень! И что ж это такое на свете делается! Совсем, видать, люди стыд и совесть потеряли! Баба или парень? А как узнаешь? Не иначе тут какое-то колдовство!

    Я решила, что он обо мне ничего не знает, и его Евстигней нанял, чтобы только куда-то меня отвести.

    -  Далеко нам идти? - спросила я, когда мы отдалились от ресторации на сотню саженей.

    -  А что Иван Иванович вам, ба… - он помялся, не зная как меня назвать, чтобы не обидеть и попросту, пропустил обращение, - не говорил?

    Понять, кого он называет Иваном Ивановичем, было несложно.

    -  Не успел.

    -  Да тут не очень далеко, сперва прямо по этой улке, потом туды, - он указал пальцем направление, мы там на постоялом дворе стоим.

    -  Ты что, не здешний?

    -  Кто? Я-то? - уточнил он. - Нет, я дальний, прибыл по торговым делам.

    -  Сидор, откуда ты знаешь Ивана Ивановича? - спросила я, когда мы вышли из узкого переулка на большую, мощеную камнем, улицу.

    -  Давеча познакомились на постоялом дворе. Он как узнал, что я из Шуи, приказал быть при себе и наградил тремя рублями, - охотно объяснил провожатый. А сегодня велел стоять возле дверей и помочь молодому господину одеться бабой. А вы, простите, кем будите барыней или барином?

    -  Сейчас барыней, а как сниму капот, да надену треуголку, стану барином, - охотно, объяснила я.

    Сидор обдумал мой ответ, но, по здравому размышлению, он его не удовлетворил. Он очень хотел спросить, если я «барин», то откуда тогда у меня длинные женские волосы, но не рискнул лезть в господские дела. Решил про себя, что подсмотрит, как я буду «ходить по малой нужде» и тогда определит к «мужскому или женскому званию» я отношусь.

    Мысли у него были простые и короткие. Понимать их было легко, но не интересно. Между тем мы быстро шли по людной улице, не привлекая к себе внимания. Я надвинула дурацкий чепчик на самые глаза, смотрела под ноги и, надеюсь, со стороны походила на обычную небогатую мещанку, спешащую по своим делам в сопровождении то ли слуги, то ли мужа.

    Мы скоро добрались до недорогого постоялого двора, расположившегося недалеко от Сенного рынка на Лубянской площади. Здесь по дневному времени почти не было постояльцев, и мы сели в общем зале за большой деревянный стол.

    -  Что, Сидор, нашел себе в Москве сударышку? - насмешливо спросил разбитной половой в засаленном до черноты фартуке.

    Сидор пробормотал что-то невразумительное, чем привел полового в непонятный для меня восторг.

    -  Смотри, узнает жена, все зенки выдерет! - захохотал он и оставил нас в покое.

    -  Плохой тут народ, - сообщил мне житель Шуи, - сплошь мазурики. А вы, барыня, откуда будете?

    -  Я из деревни, - ответила я.

    -  Это хорошо, сельские люди серьезные и уважительные, не то, что москвичи, - похвалил он.