— Если я правильно понял, мы попросту отделим правое крыло и прикрепим его к левой гондоле?

Моран ещё не терял надежды. Без Таунса им не обойтись.

— Да, — ответил Стрингер. — Я уже объяснял: конусы были бы неверным путём…

— К черту конусы! Вы знаете, сколько весит крыло? Тонну. А нас только восемь. Вы способны поднять двести пятьдесят килограммов, мистер Стрингер?

И опять ни одна эмоция не окрасила мальчишеский голос:

— Мы воспользуемся клиньями и вагами, мистер Таунс.

— Вагами? На этом песке?

— У нас достаточно плоских листов металла.

— А знаете ли вы, сколько физических сил у нас останется через пару суток?

Стрингер «убрал» свой рисунок на песке, как бы стирая и это возражение:

— Крыло нужно будет передвинуть в первую очередь. Сегодня ночью.

— Сегодня ночью! — Эти слова делали всю сумасшедшую затею ужасающе реальной.

— Придётся работать ночью, когда холодно, а спать днём.

— Работать — при коптилках? Построить из груды хлама самолёт при свете коптилки? — Голос Таунса оборвался, и Морану показалось, что сейчас командир зайдётся в приступе хохота. Он вмешался:

— Все же, Фрэнк, давай дослушаем. — Он чувствовал себя предателем, поддерживая этого парня против Таунса.

— Вряд ли мистера Таунса это интересует, — вдруг отрезал Стрингер.

Моран засуетился:

— Конечно же, это ему интересно. Пожалуйста, повторите вкратце основные факторы конструкции. Меня вы убедили.

Стрингер демонстративно отвернулся. Сейчас он был похож на мальчишку, которому хочется, чтобы скорее открылись школьные ворота и он оказался на воле.

— Присядьте. Мы вас слушаем, — сказал Моран.

— Если мистер Таунс готов уделить внимание…

— Мы все слушаем. Садитесь, — мягко повторил Моран.

Стрингер вычертил на песке полукруг и принялся его рассматривать.

— Разумеется, не при коптилках, — с лёгким торжеством объявил он. — Я продумал простую крутящую передачу для подключения к генератору правого двигателя. Она будет заряжать батареи, и мы сможем работать при электрическом свете.

— Прекрасно, — похвалил Моран. На Таунса он не смотрел.

Парень, наконец, присел.

— Что касается общих факторов конструкции, здесь особых проблем нет. Если оставить левый двигатель на его нынешнем месте, то возникнет утяжеление носа, но мы компенсируем его грузом, то есть нами самими. Как только мы уравновесим корпус на подъёмниках и найдём таким образом центр тяжести, мы сможем распределить груз и соответственно места для каждого из нас по обе стороны фюзеляжа — им будет, разумеется, сама гондола. Нагрузка на крылья будет более чем наполовину меньше, чем у «Скайтрака», так как мы оставим на земле основной корпус, правую гондолу, шасси и груз, — и это очень важный момент, потому что теперь у нас будет только один двигатель. Новую нагрузку на крыло я оцениваю на уровне 20-25 фунтов, и потому, имея только половину первоначальной тяговой силы, мы все же будем обладать запасом мощности. Разумеется, будет избыточное паразитное торможение, так как нам придётся размещаться вне фюзеляжа на выносных консолях; но профильное торможение окажется меньше, поскольку нынешний корпус мы оставляем на земле.

— У нас много металлического листа, можно сделать обтекаемую обшивку,

— вставил Моран. Теперь он осмелился глянуть на Таунса, сидевшего в прежней позе, спиной к самолёту, с зажмуренными глазами.

— Мы сделаем обтекаемым все, что сможем, — подтвердил Стрингер.