Лючия помолчала, как будто ей сделали самое нелепое предложение в жизни.

— Зачем?

— Затем, что это полезно.

Нелепое и неуместное предложение.

— Мне полезнее мороженое… Может, пойдем поедим мороженого?

— Лючия, бегают, чтобы похудеть. Ну какое мороженое?!

— Так жарко же… может, фруктовый лед? От фруктового льда худеют. Мне мама говорила.

— Твоя мама?! Да твоя мама и листья деревьев бы жарила…

— Точно! Она один раз пожарила шалфей. Это так вкусно!

— Слушай, может, приедешь на велосипеде? Будет дуть ветер и тебе не будет жарко.

Лючия покраснела:

— Откуда ты знаешь?

— Что?

— Что Шагалыч привез мне велосипед? Я хотела сделать вам сюрприз завтра в школе.

— Я ничего не знала, — коротко отрезала Эмма.

Невероятно. Она знала даже то, чего она не знала. Невероятно.

— В любом случае, я уверена, что это самый прекрасный велосипед на свете! Разве тебе не хочется показать его всему миру?

— Да, конечно… я его еще немного украсила на свой вкус.

— На твой вкус?!

— Я поставила впереди корзинку… Нет, не буду ничего говорить. Пусть хоть это останется сюрпризом.

— Договорились… Значит, через десять минут у меня?

— Хорошо! Только маме скажу.

— Давай, пока.

Эмма вышла из комнаты в более приподнятом настроении. Мысль, что она будет не одна, ободряла ее, но бегать все равно не хотелось. Может, Лючия права. Может, стоило съесть по мороженому, и никаких пробежек. Но у Лючии в доме не было Зверька…

Домработница перехватила Эмму в коридоре:

— Когда вы вернетесь, вы будете мокрая от пота. Я приготовлю для синьорины одежду.

Прощай, мороженое. Зверек хотела пота. Она жаждала вещественных доказательств сожженных калорий. Чертов Зверек. Хитрый Зверек. Очень хитрый.

— Да, спасибо. До скорого… Зверек, — вырвалось у Эммы.

— Простите, что, синьорина?

— До скорого, говорю, хорошего вечера…

Домработница промолчала, но Эмме в очередной раз показалось, что она не верит ни одному ее слову.

Черви. Ласточки едят червей. Это знает любой школьник. Эмилиано узнал об этом, читая первую в своей жизни книгу. Автор советовал выкапывать их из земли и давать птице понемногу, чтобы она не задохнулась. Мама пережевывает червей, прежде чем переложить кашицу прямо в рот своим птенцам. Мамина слюна и с любовью пережеванные черви — вся пища маленьких ласточек. Его ласточка не маленькая, а он не мама. Эмилиано сел на мотоцикл и отправился на поиски газона, на котором можно было накопать червей на ужин. Газонов вокруг Корвиале было много. И лугов тоже. И парков. А в них было много людей. Слишком много. Надо было поискать укромный утолок. Эмилиано кружил наугад, пытаясь найти подходящее место, когда на горизонте за хаотичным потоком машин возникла набережная Тибра. Он пересек мост в две полосы и медленно поехал вдоль реки, охраняемой столетними платанами. Внизу у воды прогуливались редкие похожие, а среди асфальта мелькали островки зелени. Эмилиано доехал до острова Тиберина и припарковал мотоцикл. Потом спустился по ступенькам к реке, прихватив книгу и коробку, и спрятался под мостом. Найдя ветку, которой можно было копать землю, он воткнул ее во влажную почву. Копнул один раз и нашел двух червей. Длинные и розовые, с горизонтальными полосками вдоль скользкого тела. Отвратительные. Сделав над собой усилие, Эмилиано прихватил одного палкой, открыл коробку и медленно протянул его раненой птице, которая давно ждала с широко раскрытым клювом.