– А она красивая? – спросил Скакке.

– По‑моему, нет, – коротко ответил Монссон. Потом, повернувшись к Мартину Беку, спросил: – Ты ничего не будешь иметь против, если я поговорю с этим Линдером?

– Нет. Но я бы тоже хотел на него посмотреть. Так что давай им вдвоем займемся.

Монссон кивнул. Немного помолчав, сказал:

– А почему нет? Но сначала мне бы хотелось побольше узнать о зарубежных делах Пальмгрена. Любыми путями. Матс Линдер, вероятно, в них участия не принимал, он ведал, скорее всего, этой селедочной фирмой. Кстати, а чем занимался датчанин?

– Пока не знаю. Мы это выясним. В крайнем случае позвоню Иогансену – он наверняка в курсе дела.

Они помолчали. Потом Скакке сказал:

– Если стрелял тот же самый парень, который летел из Копенгагена в Стокгольм, то уже ясно, что он швед. И если это убийство по политическим соображениям, то он, значит, был против дел Пальмгрена в Родезии, Анголе, Мозамбике и где‑то там еще. А раз так, то он должен быть каким‑нибудь фанатиком из левых экстремистов.

– Ты рассуждаешь как секретчик Перссон, – сказал Монссон. – Тому за каждым углом чудятся фанатики‑экстремисты. Но в твоих словах все‑таки что‑то есть.

– По правде говоря, мне пришло это в голову еще до разговора с Мальмом. Поразительная схожесть с покушением по политическим мотивам. И странность с этим модус операнди…

Мартин Бек резко оборвал себя, вдруг поняв, что он пользуется терминологией Мальма. Это его страшно разозлило.

– Может, так, а может, и нет, – сказал Монссон. – У нас на юге большинство экстремистских группировок сконцентрировано в Лунде. Я всех их знаю, они в большинстве своем чертовски мирно настроены. Сепо, понятное дело, это не нравится.

– Ничто не указывает, что он здешний, – вставил Скакке.

Монссон покачал головой.

– Хорошее знание местности, – сказал он. – Если история с велосипедом правда.

– Вот бы нам найти этот велосипед, – с оптимизмом произнес Скакке.

Монссон долго смотрел на него. Потом снова покачал головой и добродушно сказал:

– Эх, мальчик ты мой, выследить велосипед…

В дверь постучали, и в кабинет вошел, не дожидаясь приглашения, Баклунд. В руках у него были очки, он усердно протирал их платком.

– Все заседаете, – раздраженно сказал он. – Может, господа заседатели выяснили, куда девалась гильза? Мы искали повсюду, даже в еде. Я лично переворошил все картофельное пюре. Никакой гильзы просто нет.

– Гильза есть, – устало вздохнул Монссон.

– Стрелял‑то он из револьвера, – в один голос сказали Мартин Бек и Скакке.

Баклунд ошарашено смотрел на них.

Когда в воскресенье утром Бенни Скакке слезал с велосипеда у причала катеров на подводных крыльях, «Бегун» как раз входил в порт. Он уже опустился на киль и медленно скользил к пристани.

Погода стояла по‑прежнему великолепная, и мало кто захотел провести весь путь через Зунд взаперти, сидя в салоне, больше похожем на самолетный. «Бегун» привез всего с десяток пассажиров. Выкарабкавшись из его чрева, они торопливо зашагали по мосткам к морскому вокзалу и скопом бросились к единственному такси, оказавшемуся на стоянке.

Скакке ждал у трапа. Минут через пять на палубе показалась светловолосая девушка в форме стюардессы. Он подошел к ней, представился и показал свое удостоверение.

– Но ведь я уже рассказывала об этом человеке полиции, – сказала она. – В Копенгагене.

– Да, я знаю, – сказал он. – Но мне бы хотелось задать вам еще несколько вопросов.