— Это же твоё любимое, Фиалка, — морская капуста и креветки. Почему ты ничего не ешь? — забеспокоилась мама. — Что-нибудь случилось, золотко?

 — Ну… — Я заколебалась, но не смогла удержаться. — Да, случилось. Я кое-что искала на чердаке…

 — Не надо! — запротестовал Уилл.

 — Вам не разрешается лазить на чердак, и ты это прекрасно знаешь, — сказал папа.

 — Да, но дело не в этом. Я нашла… Я нашла вещи того малыша, Уилла.

 Мама и папа перестали есть. Как будто я произнесла волшебные слова и превратила их в камень. Их руки сжимали ножи и вилки, рты были раскрыты. Уилл качнулся на стуле, сморщился.

 — Помолчала бы ты, Фиалка, — буркнул он.

 — Нет. Мы и так слишком долго молчали. Почему нельзя об этом поговорить?

 — Потому что мама расстроится. — Папа бешено швырнул вилку и ножик на тарелку.

 Мама покачала головой, словно очнувшись от транса.

 — Ничего, — тихо сказала она, хотя по щекам у неё покатились слезы. — Знаю, надо было давно вам рассказать. Просто было невыносимо вспоминать об этом. Все произошло по моей вине…

 — Не было никакой твоей вины! Это внезапная смерть, такое случается с грудными детьми. — Папа взял маму за руку. — Ты же знаешь.

 — Нельзя было спать. Надо было сидеть с ним. Он был болен…

 — Небольшая простуда, только и всего. Мы оставили включённой систему связи с детской, чтобы слышать, как он хлюпает носиком, — сказал папа.

 — Но когда проснулись… — Мама заплакала.

 — Мы сразу поняли, что его уже нет, мы сразу это поняли, хоть я и пытался сделать ему, бедненькому, искусственное дыхание. — У папы тоже были слезы на глазах. Он посмотрел на меня и объяснил: — Нам пришлось пережить очень тяжёлое время. Мне дали отпуск, чтобы я мог прийти в себя, и в тот самый день, когда я снова вышел на службу, прямо как знак судьбы — я расследовал один несчастный случай. Молодая мать, передозировка наркотиков, остался грудной ребёнок в состоянии ломки. Мы пошли навестить ребёнка, и удивительное дело — у него были голубые глаза и густые чёрные волосики, совсем как у нашего Уильяма. Мы не могли его не взять, хоть и пришлось несколько месяцев оформлять всевозможные бумаги, и со здоровьем у малыша были проблемы. Но в конце концов он все-таки стал нашим. Я сказала:

 — У нашего Уилла глаза зеленые.

 — У всех младенцев поначалу голубые глаза. Потом они меняются. — Мама вытерла щеки тыльной стороной свободной руки.

 — У меня-то точно изменились, — произнёс Уилл.

 — Прости, что мы не рассказали тебе раньше. Мне хотелось забыть обо всем, но это неправильно, что я не рассказала тебе про нашего первого маленького Уилла.

 — Я второй, — вздохнул Уилл. — Второй сорт, — прибавил он с горечью.

 Мама выпустила папину руку, встала, обошла вокруг стола, положила руки Уиллу на плечи. Он хотел вырваться, но она удержала его.

 — Теперь ты первый, — сказала она. — Все равно ты наш сын, что бы ни случилось. Правда?

 Теперь она смотрела через стол прямо на папу.

 Несколько секунд он молчал. Может быть, пытался разобраться, что он на самом деле чувствует. А может, просто был слишком смущён, чтобы сразу ответить. Но потом он вдруг кивнул головой.

 — Конечно, ты наш сын.