— Поздно. Я должна идти домой.
Мирнин выпрямился и сердито уставился на нее: выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Теперь ты мной командуешь? — рявкнул он. — Кто тут учитель? Кто ученик?
— Я... Прошу прощения, но я не могу оставаться здесь всю ночь!
Мирнин подошел к ней... и она его не узнала. Ни бурлящей энергии, ни юмора, ни искрящегося гнева; он выглядел обеспокоенным и угрюмым.
— Домой, — повторил он. — Дом там, где сердце. Почему бы тебе не оставить свое здесь? Я хорошо позабочусь о нем.
— М-мое с-сердце?
Она уронила ручку и отскочила — теперь между ними оказался большой лабораторный стол с химическим оборудованием. Мирнин обнажил зубы, его клыки опустились.
«Канал «Дискавери». Королевская кобра. О господи! Может, он плюется ядом?»
Его глаза вспыхнули; ей показалось, что сейчас это сияние питается... ее страхом.
— Не убегай, — сказал он раздраженно. — Ненавижу, когда убегают. Скажи, что ты здесь делаешь? Почему продолжаешь преследовать меня? Кто ты?
— Я Клер, Мирнин. Ваша ученица. Я прихожу сюда, чтобы учиться у вас, помните?
Как выяснилось, отвечать так не следовало, хотя Клер не поняла почему. Мирнин застыл, в его глазах разгорелся совершенно безумный свет — омерзительный, ужасающий. В движениях появилось что-то текучее, волнообразное.
— Моя ученица. Значит, ты принадлежишь мне, и я могу делать с тобой, что пожелаю.
Как никогда он теперь напоминал королевскую кобру.
— Сэм! — закричала Клер и бросилась к лестнице.
Но больше двух шагов сделать не успела. Мирнин перепрыгнул через стол, разбрасывая стеклянные приборы; они падали на пол и разлетались сверкающими осколками. Его холодные, невероятно сильные пальцы вцепились в щиколотки Клер и дернули ее назад. Она замолотила руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но ей подвернулась лишь высокая стопка книг, которая, естественно, развалилась.
Клер упала и с такой силой ударилась о пол, что в глазах засверкали искры. Когда это ощущение прошло, она увидела, что Мирнин держит ее за плечи, а его лицо всего на расстоянии нескольких дюймов.
— Не делайте этого! — взмолилась он. — Мирнин, не надо! Я вам друг! Я не причиню вам вреда!
Она понятия не имела, почему говорит именно это, но, как оказалось, попала в точку. Его глаза расширились, и внезапно безумное мерцание в них погасло, слезы хлынули потоком. Клыки исчезли, и Мирнин со смущенным видом мягко похлопал ее по щеке.
— Дорогое дитя, что ты здесь делаешь? — заговорил он. — Это Амелия заставила тебя прийти? Ей не следовало так поступать. Ты такая юная, такая добрая. Скажи ей, что больше не будешь приходить ко мне. Я не хочу причинить тебе вред, но это выше моих сил. — Он постучал себя по лбу. — Она предает меня — тупая, тупая плоть. — Удары по лбу стали сильнее, слезы струились по щекам. — Мне нужен ученик, но только не ты. Не ты, Клер. Ты слишком юная и беззащитная. Рядом с тобой во мне пробуждается зверь.
Он встал и отошел от нее, цокая языком при виде осколков стекла и валяющихся на полу книг. Про девушку он уже забыл, как будто ее вовсе не существовало. Клер села, потом поднялась, все еще дрожа от страха.
Чуть в стороне стоял Сэм. Она не заметила его появления, и он не сделал ничего, чтобы спасти ее.
— Он болен, — сказала Клер.
— Болен, болен, да, я болен, — пробормотал Мирнин, спрятав лицо в ладони, как будто у него раскалывалась голова. — Мы все больны. Все обречены.
— О чем он? — спросила Клер Сэма.
— Так, ни о чем. Не слушай его.
Мирнин поднял взгляд и оскалил зубы. Его глаза злобно сверкали, но безумия в них не было. Ну почти.
— Они не скажут тебе правду, лакомый кусочек. |