Они направились к выходу, пробираясь через сплетение ног, столов и стульев, и, как только за ними закрылась дверь, Джейн сказала:

— Думаю, что за нами следили.

— Мне это известно. Именно поэтому мы пойдем в противоположную от «Голубого Пеликана» сторону.

— Что это за «Голубой Пеликан»? Откуда ты так хорошо знаешь этот город? Ты уже бывал здесь раньше?

— Нет, но я все запоминаю. «Голубой Пеликан» — это первый бар, мимо которого мы прошли.

Сейчас и она вспомнила. Это был бар с яркой неоновой вывеской, который внушил ей столь сильное чувство нереальности.

Они свернули в узкий темный переулок. Здесь не было асфальта, тротуаров и никаких нелепых неоновых вывесок с их ярким светом. Мелкие камешки попадали в ботинки, а в нос ударил запах гниющих отходов. Джейн не думала ни секунды, ее рука рванулась вперед и ухватилась за пояс Гранта.

Грант остановился на мгновение, а затем молча пошел вперед. Джейн судорожно сглотнула, понимая, что он мог кинуть ее через плечо, как он сделал в первый раз, когда она ухватилась за него сзади. Что бы она делала без него в темноте? Стояла, заламывая бы руки от отчаяния? Но она уже не была тем испуганным ребенком, сидящим в оцепенении от страха дни на пролет, и сейчас, возможно, настал момент, когда она должна была сделать еще один шаг вперед. Медленным, осознанным движением Джейн отпустила его пояс и позволила руке упасть.

Он остановился и посмотрел на нее. Темнота скрывала его чувства.

— Я не против, если ты будешь держаться за мой ремень.

Она замерла, ощущая его вынужденное любопытство, но не в состоянии что-либо объяснить. Все вехи на Джейн пути были внутри ее, достигнутые неимоверными усилиями, и это не было чем-то, о чем ей было легко говорить. Даже страшно дорогой детский психолог, к которому её водили родители, не узнал всего об ее похищении. Все знали о ночных кошмарах, которые ее посещали, о ее патологическом, необъяснимом страхе перед темнотой, но ни с кем она не делилась подробностями пережитого. Ни с родителями, ни даже с Крисом, который был ее лучшим другом еще до того, как стал мужем. За все эти годы, прошедшие после похищения, она доверилась и рассказала об этом только одному человеку. Сейчас между ними была пропасть, которую она пыталась преодолеть, но он продолжал отдаляться от нее. Не имело значения, насколько сильно она хотела броситься в его объятия, она должна была идти одна, потому что скоро, возможно, у нее не будет выбора.

Страх остаться одной в темноте отступал перед страхом остаться одной на всю жизнь.

Он выбрал странную дорогу через город, петлял, возвращался, изменял направление так часто, что Джейн абсолютно не могла сориентироваться.

Она упорно шла за ним, почти наступая на пятки. Он остановился только раз, и остался стоять на страже, пока Джейн прокралась в заднюю дверь местной грязной забегаловки. Туалет времен Второй Мировой войны был освещен всего одной тусклой лампочкой, которая болталась высоко под потолком, а в углу валялся дохлый таракан, но Джейн не обратила на все это внимание. По крайней мере, умывальник работал, и когда она открыла кран, то из него пошла теплая вода. Она вымыла руки и, наклонившись, сполоснула лицо. Так как здесь не было полотенца, она вытерла руки о штаны, а лицо оставила мокрым.

Когда она выходила из здания, Грант выступил из тени, в которой прятался, и взял ее за руку.

Оказалось, что они были рядом с «Голубым Пеликаном», и когда они повернули за угол, она смогла увидеть голубые и розовые буквы надписи. Но Грант продолжал кружить вокруг него, иногда останавливаясь, выжидая и наблюдая.

Наконец они подошли к старому форду-универсалу, который был припарковал за баром, но Грант все еще был настороже.