– Блэквуд!

Вскинув голову, он кивнул мужчине напротив.

– Что, Спенсер?

Джордж Спенсер взял бутылку.

– Не возражаешь?

Джон пожал плечами.

Спенсер плеснул немного жидкости в принесенный стакан.

– Скажи, тебе известно, когда мы выберемся из этой паршивой дыры?

– Эту паршивую дыру, как ты ее называешь, я предпочитаю полю боя.

Проводив взглядом молоденькую служанку, обходившую стол. Спенсер облизнул губы.

– Вот уж не подумал бы, что ты трус, Блэквуд!

Джон снова наполнил виски свой стакан.

– Я не трус. Спенсер, я всего лишь человек.

– Как и все мы. – Внимание Спенсера попрежнему привлекала девушка-служанка – на вид ей было не более тринадцати лет. – Что скажешь об этой малютке?

Джон вновь пожал плечами, не будучи расположен к болтовне.

Девушка, которую, как Джон уже узнал, звали Ана, приблизилась и поставила на стол тарелку с едой. Джон поблагодарил ее на испанском. Девушка кивнула и улыбнулась, но, прежде чем успела отойти, Спенсер привлек ее к себе на колени.

– Что за лакомый кусочек! – промурлыкал он, коснувшись ладонью ее едва обозначившейся груди.

– Не надо, – выговорила девушка на ломаном английском. – Я…

– Отпусти ее, – потребовал Джон.

– Господи, Блэквуд, ведь она только…

– Оставь ее в покое.

– Знаешь, иногда ты бываешь упрям, как осел, – Спенсер спихнул Ану с колен, не преминув перед этим больно ущипнуть.

Джон подхватил на вилку рис, прожевал его, проглотил и лишь после этого ответил:

– Она еще ребенок. Спенсер.

Спенсер пошевелил пальцами.

– А мне показалось иначе.

Джон покачал головой, не желая продолжать разговор.

– Оставь ее в покое.

Спенсер вдруг поднялся.

– Схожу облегчиться.

Джон посмотрел ему вслед и вернулся к своему ужину, но не успел сделать и трех глотков, как у стола появилась мать Аны.

– Сеньор Блэквуд, – заговорила она на смеси английского и испанского, зная, что Джон поймет ее, – этот человек… он преследует мою Ану. Так нельзя.

Джон поморгал, пытаясь разогнать хмельной туман.

– И давно он к ней пристает?

– Всю неделю, сеньор, всю неделю. Ей это не нравится. Она боится.

Джон ощутил приступ отвращения.

– Не тревожьтесь, сеньора, – заверил он женщину. – Я позабочусь, чтобы он оставил Ану в покое. Ей ничто не угрожает.

Женщина поклонилась.

– Благодарю, сеньор Блэквуд, вы утешили меня, – и она вернулась на кухню, где, как предполагал Джон, целыми вечерами готовила еду для посетителей таверны.

Джон вновь занялся ужином, сопроводив пищу еще одним стаканом виски. Забвение постепенно приближалось. Сейчас Джон нуждался в нем, как никогда. Он был готов на все, лишь бы на время забыть о смерти и умирающих.

Спенсер вернулся, вытирая руки полотенцем.

– Все жуешь, Блэквуд, – удивился он.

– Ты всегда имел слабость задавать вопросы об очевидном.

Спенсер ухмыльнулся.

– Ну и ешь эти помои, если хочешь. А я поищу развлечений.

Джон недоуменно приподнял брови и огляделся, словно задавая вопрос: «Здесь?»

– Это самое что ни на есть злачное место, – заявил Спенсер, направляясь к лестнице, и вскоре исчез из виду.