Джон вздохнул, радуясь избавлению от неприятного собеседника. Он уже давно недолюбливал Спенсера, но признавал, что тот неплохой солдат, а Англия нуждалась в каждом из своих защитников.

Закончив ужин, Джон отодвинул тарелку. Еда была вкусной, но чувство сытости не принесло ему удовлетворения. Может, выпить еще стакан…

Ну вот, теперь он был пьян – пьян в стельку. На свете еще оставались вещи, за которые он мог поблагодарить Господа.

Он бессильно уронил голову на стол. Похоже, мать Аны всерьез беспокоилась. Ее лицо, осунувшееся от тревоги и страха, проплыло перед его глазами. И лицо Аны – бедная девочка, трудно ей приходится среди огрубевших на войне мужчин. Особенно таких, как Спенсер.

Где-то наверху послышался грохот. Ничего из ряда вон выходящего.

Спенсер – вот о ком ему следует подумать. Паршивая овца в стаде. Вечно он будоражит местных, не заботясь ни о чем, кроме собственного удовольствия…

Шум повторился.

Как это он сказал: «поищу развлечений». Что ж, это на него похоже.

Еще один странный звук, на этот раз напоминающий сдавленный женский крик. Джон огляделся. Неужели ему почудилось? Казалось, больше никто ничего не слышал. Возможно, потому, что Джон сидел ближе всех к лестнице.

«Это злачное место», – сказал Спенсер.

Джон протер глаза. Что-то тревожило его.

Он поднялся, ухватившись за стол. Откуда у него эта странная тревога?

Опять грохот. И крик.

Он медленно зашагал к лестнице. Что могло случиться? Он стал подниматься на второй этаж, прислушиваясь к непонятному шуму.

И вдруг отчетливо услышал крик – громкий и отчаянный.

– Не-е-ет!

Голос Аны.

На мгновение Джон протрезвел. Он выбил дверь, сорвав ее с петель.

– О Господи, нет! – воскликнул он, оказавшись в комнате. Тоненькую фигурку Аны почти полностью скрывало ерзающее тело Спенсера.

Но ее плач разносился по всей комнате.

– Нет, нет, прошу вас, не надо!

Джон не стал терять времени. Он оттащил Спенсера от девушки и притиснул его к стене.

– Какого черта… Блэквуд? – лицо Спенсера пошло багровыми пятнами.

– Ублюдок! – выдохнул Джон, сжимая в ладони рукоять пистолета.

– Господи, из-за какой-то испанской шлюхи…

– Она ребенок. Спенсер.

– Теперь она шлюха, – Спенсер отвернулся, разыскивая бриджи.

Джон стиснул в руке пистолет.

– Все равно она кончила бы этим – не сейчас, так потом.

– Солдаты его величества – не насильники, – произнес Джон, вскинул пистолет и выстрелил Спенсеру в задницу.

Спенсер рухнул ничком, разразившись потоком ругательств. Джон бросился к Ане, словно чем-нибудь мог избавить ее от боли и унижения.

На ее бледном лице отражалась опустошенность…

Пока девушка не увидела Джона.

Съежившись, она в ужасе отвернулась, а

Джон пошатнулся, ошеломленный страхом в ее глазах. Это не он… он здесь ни при чем… Он не хотел…

В комнату вбежала мать Аны.

– Пресвятая Дева! – вскрикнула она. -

Что это? О, Ана, Ана! – с воплем она бросилась к зарыдавшей дочери.

Джон стоял посреди комнаты – ошеломленный, потрясенный, еще не протрезвевший.

– Я ничего не… – прошептал он, – это не я…

Его заглушил хор звуков. Спенсер вопил от боли и чертыхался. Плакала Ана, ее мать взывала к

Богу. Джон стоял, не в силах пошевелиться.

Мать Аны обернулась. Такой ненависти, какой сейчас пылало ее лицо, Джону еще не доводилось видеть.