Добрый путь, погибшая царевна,

Добрый путь!

В зеркале книги м. Д.‑В.

Это сердце – мое! Эти строки – мои!

Ты живешь, ты во мне, Марселина!

Уж испуганный стих не молчит в забытьи,

И слезами растаяла льдина.

Мы вдвоем отдались, мы страдали вдвоем,

Мы, любя, полюбили на муку!

Та же скорбь нас пронзила и тем же копьем,

И на лбу утомленно‑горячем своем

Я прохладную чувствую руку.

Я, лобзанья прося, получила копье!

Я, как ты, не нашла властелина!..

Эти строки – мои! Это сердце – мое!

Кто же, ты или я – Марселина?

Эстеты

Наши встречи, – только ими дышим все мы,

Их предчувствие лелея в каждом миге, –

Вы узнаете, разрезав наши книги.

Все, что любим мы и верим – только темы.

Сновидение друг другу подарив, мы

Расстаемся, в жажде новых сновидений,

Для себя и для другого – только тени,

Для читающих об этом – только рифмы.

Они и мы

Героини испанских преданий

Умирали, любя,

Без укоров, без слез, без рыданий.

Мы же детски боимся страданий

И умеем лишь плакать, любя.

Пышность замков, разгульность охоты,

Испытанья тюрьмы, –

Все нас манит, но спросят нас: “Кто ты?”

Мы согнать не сумеем дремоты

И сказать не сумеем, кто мы.

Мы все книги подряд, все напевы!

Потому на заре

Детский грех непонятен нам Евы.

Потому, как испанские девы,

Мы не гибнем, любя, на костре.

“Безнадежно‑взрослый Вы? О, нет…”

Безнадежно‑взрослый Вы? О, нет!

Вы дитя и Вам нужны игрушки,

Потому я и боюсь ловушки,

Потому и сдержан мой привет.

Безнадежно‑взрослый Вы? О, нет!

Вы дитя, а дети так жестоки:

С бедной куклы рвут, шутя, парик,

Вечно лгут и дразнят каждый миг,

В детях рай, но в детях все пороки, –

Потому надменны эти строки.

Кто из них доволен дележом?

Кто из них не плачет после елки?

Их слова неумолимо‑колки,

В них огонь, зажженный мятежом.

Кто из них доволен дележом?

Есть, о да, иные дети – тайны,

Темный мир глядит из темных глаз.

Но они отшельники меж нас,

Их шаги по улицам случайны.

Вы – дитя. Но все ли дети – тайны?!

Москва, 27 ноября 1910

Маме

Как много забвением темным

Из сердца навек унеслось!

Печальные губы мы помним

И пышные пряди волос,

Замедленный вздох над тетрадкой

И в ярких рубинах кольцо,

Когда над уютной кроваткой

Твое улыбалось лицо.

Мы помним о раненых птицах

Твою молодую печаль

И капельки слез на ресницах,

Когда умолкала рояль.

В субботу

Темнеет... Готовятся к чаю...

Дремлет Ася под маминой шубой.

Я страшную сказку читаю

О старой колдунье беззубой.

О старой колдунье, о гномах,

О принцессе, ушедшей закатом.

Как жутко в лесах незнакомых

Бродить ей с невидящим братом!

Одна у колдуньи забота:

Подвести его к пропасти прямо!

Темнеет... Сегодня Суббота,

И будет печальная мама.

Темнеет... Не помнишь о часе.

Из столовой позвали нас к чаю.

Клубочком свернувшейся Асе

Я страшную сказку читаю.

“Курлык”

Детство: молчание дома большого,

Страшной колдуньи оскаленный клык;

Детство: одно непонятное слово,

Милое слово “курлык”.