Я стар – сребрится

         мой ус и темя,

         но радость снится.

         Река, что время:

         летит – кружится…

         Мой челн сквозь время,

         сквозь мир помчится.

         И умчусь сквозь века в лучесветную даль…

         И в очах старика

         не увидишь печаль.

         Жизни не жаль

         мне загубленной.

         Сердце полно несказанной беспечности —

         образ возлюбленной,

         образ возлюбленной —

         – Вечности!..

Апрель

1903

Усмиренный

         Молчит усмиренный, стоящий над кручей отвесной,

         любовно охваченный старым пьянящим эфиром,

         в венке серебристом и в мантии бледнонебесной,

         простерший свои онемевшие руки над миром.

         Когда-то у ног его вечные бури хлестали.

         Но тихое время смирило вселенские бури.

         Промчались столетья. Яснеют безбурные дали.

         Крылатое время блаженно утонет в лазури.

         Задумчивый мир напоило немеркнущим светом

         великое солнце в печали янтарно-закатной.

         Мечтой лебединой, прощальным вечерним приветом

         сидит, умирая, с улыбкой своей невозвратной.

         Вселенная гаснет… Лицо приложив восковое

         к холодным ногам, обнимая руками колени…

         Во взоре потухшем волненье безумно-немое,

         какая-то грусть мировых, окрыленных молений.

1903

Последнее свидание

         Она улыбнулась, а иглы мучительных терний

         ей голову сжали горячим, колючим венцом —

         сквозь боль улыбнулась, в эфир отлетая вечерний…

         Сидит – улыбнулась бескровно-туманным лицом.

         Вдали – бирюзовость… А ветер тоскующий гонит

         листы потускневшие в медленно гаснущий час.