|
Н. Батюшкову
I
Мелькают прохожие, санки… Идет обыватель из лавки весь бритый, старинной осанки… Должно быть, военный в отставке. Калошей стучит по панели, мальчишкам мигает со смехом в своей необъятной шинели, отделанной выцветшим мехом.
II
Он всюду, где жизнь, – и намедни Я встретил его у обедни. По церкви ходил он с тарелкой… Деньгою позвякивал мелкой… Все знают про замысел вражий, он мастер рассказывать страсти… Дьячки с ним дружатся – и даже квартальные Пресненской части. В мясной ему все без прибавки — Не то что другим – отпускают… И с ним о войне рассуждают хозяева ситцевой лавки…
Приходит, садится у окон с улыбкой, приветливо ясный… В огромный фулярово-красный сморкается громко платок он. «Китаец дерется с японцем… В газетах об этом писали… Ох, что ни творится под солнцем… Недавно… купца обокрали»…
III
Холодная, зимняя вьюга. Безрадостно-темные дали. Ищу незнакомого друга, исполненный вечной печали…
Вот яростно с крыши железной рукав серебристый взметнулся, как будто для жалобы слезной незримый в хаосе проснулся, — как будто далекие трубы
Оставленный всеми, как инок, стоит он средь бледных снежинок, подняв воротник своей шубы…
IV
Как часто средь белой метели, детей провожая со смехом, бродил он в старинной шинели, отделанной выцветшим мехом…
1903
Москва
Весна
Всё подсохло И почки уж есть. |
