Вполне понятно мне значенье

         Твоей болезненной мечты,

         Твоя борьба, твое стремленье,

         Твое тревожное служенье

         Пред идеалом красоты…

         Так узник эллинский, порою

         Забывшись сном среди степей,

         Под скифской вьюгой снеговою

         Свободой бредил золотою

         И небом Греции своей.

    4 февраля 1857

«С временщиком Фортуна в споре…»

‹Из Шиллера›

         С временщиком Фортуна в споре

         К убогой Мудрости летит:

         «Сестра, дай руку мне – и горе

         Твоя мне дружба облегчит.

         Дарами лучшими моими

         Его осыпала, как мать, —

         И что ж? Ничем не насытимый,

         Меня скупой он смел назвать!..

         София, верь мне, будем дружны!

         Смотри: вот горы серебра —

         Кинь заступ твой, теперь ненужный, —

         С нас будет, милая сестра».

         «Лети! – ей Мудрость отвечала. —

         Не слышишь? Друг твой жизнь клянет —

         Спаси безумца от кинжала,

         А мне в Фортуне нужды нет…»

    Между январем и апрелем 1857

«Прекрасный день его на Западе исчез…»

         Прекрасный день его на Западе исчез,

         Полнеба обхватив бессмертною зарею,

         А он из глубины полуночных небес —

         Он сам глядит на нас пророческой звездою.

    11 апреля 1857

«Над этой темною толпой…»

         Над этой темною толпой

         Непробужденного народа

         Взойдешь ли ты когда, Свобода,

         Блеснет ли луч твой золотой?..

         Блеснет твой луч и оживит

         И сон разгонит и туманы…

         Но старые, гнилые раны,

         Рубцы насилий и обид,

         Растленье душ и пустота,

         Что гложет ум и в сердце ноет, —

         Кто их излечит, кто прикроет?.