|
.
Стоял я молча в стороне И пасть готов был на колени, — И страшно-грустно стало мне, Как от присущей милой тени
1858
Успокоение («Когда, что звали мы своим…»)
Когда, что звали мы своим, Навек от нас ушло И, как под камнем гробовым, Нам станет тяжело, — Пойдем и бросим беглый взгляд Туда, по склону вод, Куда стремглав струи спешат, Куда поток несет. Одна другой наперерыв Спешат-бегут струи На чей-то роковой призыв, Им слышимый вдали… За ними тщетно мы следим — Им не вернуться вспять… Но чем мы долее глядим, Тем легче нам дышать… И слезы брызнули из глаз — И видим мы сквозь слёз, Как всё, волнуясь и клубясь, Быстрее понеслось…
Душа впадает в забытье, И чувствует она, Что вот уносит и ее Всесильная волна.
15 августа 1858
«Осенней позднею порою…»
Осенней позднею порою Люблю я царскосельский сад, Когда он тихой полумглою, Как бы дремотою, объят И белокрылые виденья На тусклом озера стекле В какой-то неге онеменья Коснеют в этой полумгле… И на порфирные ступени Екатерининских дворцов Ложатся сумрачные тени Октябрьских ранних вечеров — И сад темнеет, как дуброва, И при звездах из тьмы ночной, Как отблеск славного былого, Выходит купол золотой…
22 октября 1858
На возвратном пути
1
Грустный вид и грустный час — Дальний путь торопит нас… Вот, как призрак гробовой, Месяц встал – и из тумана Осветил безлюдный край… Путь далек – не унывай…
Ах, и в этот самый час, Там, где нет теперь уж нас, Тот же месяц, но живой, Дышит в зеркале Лемана… Чудный вид и чудный край — Путь далек – не вспоминай…
2
Родной ландшафт… Под дымчатым навесом Огромной тучи снеговой Синеет даль – с ее угрюмым лесом, Окутанным осенней мглой… Всё голо так – и пусто-необъятно В однообразии немом… Местами лишь просвечивают пятна Стоячих вод, покрытых первым льдом. |
