Удар последний и громовый,

         Он грянул вдруг, животворя;

         Последнее в борьбе суровой

         Теперь лишь высказано слово;

         То слово – русского царя.

         И всё, что было так недавно

         Враждой воздвигнуто слепой,

         Так нагло, так самоуправно,

         Пред честностью его державной

         Всё рушилось само собой.

         И вот: свободная стихия, —

         Сказал бы наш поэт родной, —

         Шумишь ты, как во дни былые,

         И катишь волны голубые,

         И блещешь гордою красой!..

         Пятнадцать лет тебя держало

         Насилье в западном плену;

         Ты не сдавалась и роптала,

         Но час пробил – насилье пало:

         Оно пошло как ключ ко дну.

         Опять зовет и к делу нудит

         Родную Русь твоя волна,

         И к распре той, что бог рассудит,

         Великий Севастополь будит

         От заколдованного сна.

         И то, что ты во время оно

         От бранных скрыла непогод

         В свое сочувственное лоно,

         Отдашь ты нам – и без урона —

         Бессмертный черноморский флот.

         Да, в сердце русского народа

         Святиться будет этот день, —

         Он – наша внешняя свобода,

         Он Петропавловского свода

         Осветит гробовую сень…

    Начало марта 1871

Ватиканская годовщина

         Был день суда и осужденья —

         Тот роковой, бесповоротный день,

         Когда для вящего паденья

         На высшую вознесся он ступень, —

         И, божьим промыслом теснимый

         И загнанный на эту высоту,

         Своей ногой непогрешимой

         В бездонную шагнул он пустоту, —

         Когда, чужим страстям послушный,

         Игралище и жертва темных сил,

         Так богохульно-добродушно

         Он божеством себя провозгласил…

         О новом бого-человеке

         Вдруг притча создалась – и в мир вошла,

         И святотатственной опеке

         Христова церковь предана была.