Но кончено ль противоборство?

         И как могучий ваш рычаг

         Осилит в умниках упорство

         И бессознательность в глупцах?

    Ноябрь 1870

«Брат, столько лет сопутствовавший мне…»

         Брат, столько лет сопутствовавший мне,

         И ты ушел, куда мы все идем,

         И я теперь на голой вышине

         Стою один – и пусто всё кругом.

         И долго ли стоять тут одному?

         День, год-другой – и пусто будет там,

         Где я теперь, смотря в ночную тьму

         И, что со мной, не сознавая сам…

         Бесследно всё – и так легко не быть!

         При мне иль без меня – что нужды в том?

         Всё будет то ж – и вьюга так же выть,

         И тот же мрак, и та же степь кругом.

         Дни сочтены, утрат не перечесть,

         Живая жизнь давно уж позади,

         Передового нет, и я как есть

         На роковой стою очереди.

    11 декабря 1870

«Давно известная всем дура…»

         Давно известная всем дура —

         Неугомонная цензура —

         Кой-как питает нашу плоть…

         Благослови ее господь!

    1870?

«Впросонках слышу я – и не могу…»

         Впросонках слышу я – и не могу

         Вообразить такое сочетанье,

         А слышу свист полозьев на снегу

         И ласточки весенней щебетанье.

    Январь или февраль 1871

Черное море

         Пятнадцать лет с тех пор минуло,

         Прошел событий целый ряд,

         Но вера нас не обманула —

         И севастопольского гула

         Последний слышим мы раскат.

         Удар последний и громовый,

         Он грянул вдруг, животворя;

         Последнее в борьбе суровой

         Теперь лишь высказано слово;

         То слово – русского царя.