О Небо, если бы хоть раз

         Сей пламень развился по воле —

         И, не томясь, не мучась доле,

         Я просиял бы – и погас!

    ‹1829›, начало 1830-х годов

Цицерон

         Оратор римский говорил

         Средь бурь гражданских и тревоги:

         «Я поздно встал – и на дороге

         Застигнут ночью Рима был!»

         Так!.. Но, прощаясь с римской славой,

         С Капитолийской высоты

         Во всем величье видел ты

         Закат звезды ее кровавый!..

         Счастлив, кто посетил сей мир

         В его минуты роковые!

         Его призвали всеблагие

         Как собеседника на пир.

         Он их высоких зрелищ зритель,

         Он в их совет допущен был —

         И заживо, как небожитель,

         Из чаши их бессмертье пил!

    ‹1829›; начало 1830-х годов

Весенние воды

         Еще в полях белеет снег,

         А воды уж весной шумят —

         Бегут и будят сонный брег,

         Бегут, и блещут, и гласят…

         Они гласят во все концы:

         «Весна идет, весна идет,

         Мы молодой весны гонцы,

         Она нас выслала вперед!

         Весна идет, весна идет,

         И тихих, теплых майских дней

         Румяный, светлый хоровод

         Толпится весело за ней!..»

    ‹1829›, начало 1830-х годов

Silentium![3 - Молчание! (лат.). – Ред.]

         Молчи, скрывайся и таи

         И чувства и мечты свои —

         Пускай в душевной глубине

         Встают и заходят оне

         Безмолвно, как звезды в ночи, —

         Любуйся ими – и молчи.

         Как сердцу высказать себя?

         Другому как понять тебя?

         Поймет ли он, чем ты живешь?

         Мысль изреченная есть ложь.