О, что вы? Всё равно – не власти ль жажду я?

         Мне тайный глас сулит: твоя она – моя —

         О, если бы моя! Свершится ль предвещанье? —

         Стоять на высоте и замыкать созданье,

         На высоте – один – меж небом и землей

         И видеть целый мир в уступах под собой:

         Сперва цари, потом – на степенях различных —

         Старейшины домов удельных и владычных,

         Там доги, герцоги, церковные князья,

         Там рыцарских чинов священная семья,

         Там духовенство, рать, – а там, в дали туманной,

         На самом дне – народ, несчетный, неустанный,

         Пучина, вал морской, терзающий свой брег,

         Стозвучный гул, крик, вопль, порою горький смех,

         Таинственная жизнь, бессмертное движенье,

         Где, что ни брось во глубь, и все они в броженье —

         Зерцало грозное для совести царей,

         Жерло, где гибнет трон, всплывает мавзолей!

         О, сколько тайн для нас в твоих пределах темных!

         О, сколько царств на дне – как остовы огромных

         Судов, свободную теснивших глубину,

         Но ты дохнул на них – и груз пошел ко дну!

         И мой весь этот мир, и я схвачу без страха

         Мироправленья жезл! Кто я? Исчадье праха!

    1830

«Через ливонские я проезжал поля…»

         Через ливонские я проезжал поля,

         Вокруг меня всё было так уныло…

         Бесцветный грунт небес, песчаная земля —

         Всё на душу раздумье наводило.

         Я вспомнил о былом печальной сей земли —

         Кровавую и мрачную ту пору,

         Когда сыны ее, простертые в пыли,

         Лобзали рыцарскую шпору.

         И, глядя на тебя, пустынная река,

         И на тебя, прибрежная дуброва,

         «Вы, – мыслил я, – пришли издалека,

         Вы, сверстники сего былого!»

         Так! вам одним лишь удалось

         Дойти до нас с брегов другого света.