– Рано радоваться!

Платов нагнал врача, когда тот уже усаживался в кабину неотложки.

– Выживет, доктор?

– При такой-то травме? Один шанс из тысячи. Думаю, что до больницы довезти не успеем.

Иван следил за беседой Лепешева с главным подозреваемым Гладуном из угла кабинета, пристроившись у стеллажа. Как ни пытался он убедить себя в том, что перед ним Учитель, удавалось это плохо.

Молодой чиновник с неподдельным ужасом смотрел на свои, закованные в наручники запястья и отвечал на вопросы следователя дрожащим голосом.

– Итак, вы утверждаете, что сегодня после работы отправились гулять?

– Да! – Матвей тряхнул головой. – По городу!

– Никого из знакомых, конечно, не встретили и на улицу Фрунзе не заглядывали?

– Во время прогулок, я обычно не рассматриваю табличек с названиями улиц.

– Ладненько, – Лепешев вытряхнул из картонного конверта несколько фотографий и разложил их перед Гладуном.

– Узнаете?

– Да, – блондин побледнел. – Это Аркадий Петрович Трубочка.

– У которого вы побывали примерно за час до его гибели и после этого в редакцию не возвращались?

– Я же говорил…

– Слушай дружок, – следователь поднялся со стула и, упершись ладонями в стол, наклонился к Матвею. – Тебе нет смысла отпираться! Завтра проведем дактилоскопическую экспертизу. Я уверен, что картинки твоих пальчиков совпадут с отпечатками пальцев Учителя. Кроме того, тебя опознает женщина, которую ты в спешке не добил. Какой смысл вилять и изворачиваться? Не лучше ли порадовать нас рассказом о своих похождениях прямо сегодня?

– Ничем вас порадовать я не могу! – Гладун едва не плакал от досады. – Я никого никогда не убивал! Я не Учитель!

– Что ж, мой белокурый ангел, мы ждали встречи с тобой так долго, что одна ночь уже ничего не изменит, – Лепешев нажал спрятанную под столом кнопку и в кабинет вошел дюжий конвоир. – В камеру его! Наручники не снимать!

Матвей, ссутулившись и, втянув голову в плечи, двинулся к двери.

– Завтра, урод! Завтра я буду говорить с тобой совсем по-другому! – напутствовал Гладуна следователь. – И ты расколешься, как грецкий орех!

Оставшись в кабинете наедине с Платовым, Лепешев вопросительно посмотрел на капитана.

– Ну?

– Не запряг, – Иван задумчиво рассматривал потертый палас на полу. – Не похож он на убийцу, хоть режь меня, не похож.

– Маньяк! Что с него взять? В повседневной жизни они ведут себя вполне нормально. К тому же все сходится! Инспектор отдела соцзащиты имел доступ к адресам пенсионерок. Он мог подбирать старушек по своему вкусу: самых глупых и беспомощных. Согласен?

– Так или иначе, нам остается надеяться только на дактилоскопическую экспертизу. Свидетельница, о которой ты говорил с таким энтузиазмом, вряд ли скоро заговорит, если вообще доживет до завтрашнего дня. В общем, утро вечера мудренее. Давай-ка по домам.

– Ваня, меня удивляет твой пессимизм! Завтра нам удастся доказать, что Божко абсолютно не имеет никакого отношения к делам Учителя, а ты ведешь себя так, будто проглотил гвоздь! Довольным быть надо уже потому, что Артема из дерьма вытащим!

– Знать бы, где прячется твой Артем…

– Издеваешься? – прошептали, скривившиеся в гримасе боли губы. – Нашел время!

– Я издеваюсь? Ничуть! Над всеми нами издевается этот громила, который ничего не умеет кроме как переодеваться и махать своим молотком! Клоун! Жестокий и трусливый клоун! Кстати, а где он сейчас?

– О ком ты?

– Миленькое дело! – вибрирующий смех напоминал звон гитарной струны.