Генерал отреагировал на последнее.

— Вот именно! — Сурово выговорил он, указывая на виновника пальцем. — Только не ты один попал, а мы все: и ты, и я, и весь полк… По твоей милости.

— …глупости. — Поправил заместитель.

Генерал отмахнулся.

— В данном случае одно и то же.

— Виноват, товарищ генерал, больше не повторится. А можно вопрос: в оркестр мы вместе сходим, пока вы ещё здесь, в полку, или я один… потом?

— В оркестр? — генерал внимательно взглянул на заместителя, в глазах появились смешинки. — Хороший вопрос, Лев Маркович… Хоть сейчас, хоть потом… Они давно, наверное, ушли. Тоже в отпуске.

Ульяшов побледнел.

— Как… — забывшись, вскричал он. — Они в отпуске? Они тоже?! Двадцать девять дней же осталось, двадцать девять!

— Да, — спокойно подтвердил генерал. — Хоть двадцать девять, хоть два… Чего им здесь делать? С сегодняшнего дня. Смотр отыграли, я попрощался с ними и всё. Ищи ветра в поле. Страна большая.

Ульяшов не мог поверить.

— Они… Все?!

— Контрактники естественно все, — пожал плечами командир. — А срочники… Ульяшов упал на стул.

— В отпуске… Они в отпуске… Я умру! — тупо повторял он. — Кошмар! Им нельзя… Нет, им нельзя… Товарищ генерал, их нельзя отпускать, их надо вернуть… Без них не форс-мажор получится, без них… Заявляю: я на диете, мне нельзя… Я не смогу пари съесть… Ужас! Кошмар! Что делать, что делать?! Полный… Мне будет полный…

Генерал смотрел и откровенно наслаждался.

— Так и я говорю, полный тебе форс-мажор будет… Я-то уже в отпуске. Меня нет. Тебе и решать. Решай, выкручивайся.

Обхватив голову руками, Ульяшов раскачивался на стуле, почти так же, как и генерал несколько раньше.

— Я представляю что будет! Представляю! — в отчаянии бормотал он. — Через двадцать девять дней. Уже через двадцать девять.

Генерала вдруг рассердился.

— Чего ты представляешь? Чего раскис? Ты же слово офицера дал… За всех нас, значит, дал… двадцать девять у него, понимаешь, и за меня получается тоже. А я не привык, чтобы меня, генерала, наши войска… назад, понимаешь, пятиться… Только вперёд… Вперёд! Понял? И тебе советую…

— А я и…

Генерал не дал договорить.

— А я и говорю, слово дал, действуй, давай, решай.

8

Аэровокзал

Александр Кобзев нетерпеливо поглядывая то на часы, то на электронное табло-информатор, с объёмной дорожной сумкой на плече бродил по аэровокзалу в ожидании своего рейса. Ходил-бродил, смотрел по сторонам, разглядывал суетящихся встречающих, раскрасневшихся, чуть уставших от перелёта пассажиров, бесконечную рекламу японского автомобиля на огромном мониторе, киоски с разноцветной прессой и такими же разноцветными прохладительными напитками. Цены везде были запредельными, но многие пассажиры в очереди всё же стояли — дети требуют, — да и альтернативы не было. И парковки, и туалеты — всё платное. Огромный зал аэровокзала насыщен неугасающим движением, улыбками, растерянными вопросительными лицами, разноязычным говором, порой восторженным, порой нервным беспокойством и лёгкой тревогой.

Отпросившись у жены — только на неделю! — прапорщик Кобзев, музыкант военного оркестра, ждал авиарейс на Мурманск.