К радости Павла Семеновича, под этим заявлением не подписалась старуха Урожайкина. «Как вы деретесь, так и разберетесь», – сказала она. И все-таки Павел Семенович сильно забеспокоился: а вдруг сработает жалоба и заставят перенести дверь на прежнее место? Смотря к кому попадет она: если к Павлинову, тот подмахнет, наложит резолюцию… Отомстит Павлу Семеновичу.

С председателем райисполкома Павлиновым у него была давнишняя размолвка – взглядами не сошлись насчет исторического прошлого Рожнова, а также современного процветания его.

Однажды Павлинов читал у них лекцию про «культурную революцию» в Китае. Павел Семенович задал вопрос: «Какой в Китае социализм?» – «Оппортунистический», – ответил Павлинов. «Но ведь оппортунизм есть отрицание социализма. Какой же он социализм?» – «А такой и социализм, что состоит из одних перегибов. Хорошо, поговорим после лекции…»

Они остались вдвоем в операционной, которая одновременно была и читальней, и приемным покоем, и местом собраний. Павлинов облокотился на толстую стопку газетной подшивки и долго разглядывал Павла Семеновича – выдержку делал. Но Павел Семенович сидел спокойно, не ерзал на стуле и даже не глядел себе под ноги. Павлинов наконец изрек:

– Значит, вы ничего так и не поняли.

– А что я должен понять?

– А то, что вы занимаетесь компроментацией и дискредитацией…

– Кого?

– Не кого, а чего. Вы сознательно принижаете наши достижения.

– Чем я их принижаю?

– Необдуманными высказываниями. И не только… У нас есть сведения о вашей деятельности. И я давно хотел с вами поговорить. Вы писали насчет железной дороги жалобу в Москву?

– Писал.

– Что же вы писали?

– А то, что чиновники из Московского совнархоза закрыли железную дорогу через Мещеру.

– А ежели она невыгодна?

– Как это невыгодна? Эта дорога соединяла две области. Проведена была в девяносто втором голодном году. Торопились, потому и проложили узкую колею. Хлеб от нас возили, а из Мещеры лес. И теперь она невыгодна стала? Чепуха! Закрыли потому, что моста через реку нет.

– Ну что вы смыслите в этом? Вы же зубной техник!

– А то я смыслю, Московскому совнархозу наплевать на нашу область.

– Из чего вы сделали такой вывод? Исходя из частного определения насчет дороги? Так, что ли?

– Не только… Когда-то была у нас порода коров – «красная мещерская». Где она теперь? А свиней сколько было? Овец? Гусей… Утки!.. Конопля росла… даже в Рожнове на огородах. Птица с конопляного семени жиреет. А теперь ни конопли, ни птицы. Дуй кукурузу, потому что совнархоз велел. А он где? В Москве!.. Что и требовалось доказать.

– Повторяю, ваши рассуждения сплошная компроментация. Общие слова.

– Ах, общие! Давайте говорить подробно. Возьмем тех же свиней. Их цельными днями пасли. В каждом селе по триста, по пятьсот штук было в стаде. Питались они травой, разрывали ил, съедали различных ракушек, беззубок, водяную живность…

– Довольно! – не выдержал Павлинов. – Вы либо меня считаете за дурака, либо сами таковым прикидываетесь. Но предупреждаю: если и впредь будут поступать от вас подобные жалобы, примем санкции. Не те сведения собираете, товарищ Полубояринов.

С той поры Павел Семенович еще дважды сталкивался с Павлиновым.