В транспортном трюме ожидал Николай в сопровождении матроса. Лицо матроса на фоне форменки и берета казалось бледным, в руках он держал автомат. Молодой радист не выглядел счастливым, но, с другой стороны, наручников на нем не было. На какой то момент Аркадию казалось, что Гесс с неохотой покидает «Полярную звезду», как человек, сожалеющий об окончании долгого и приятного путешествия.

– Ренько, вы должны понимать, что ваше имя не может быть упомянуто в связи с дискетами. Здесь все должно быть чисто. Думаю, что смогу поставить эти дискеты себе в заслугу.

– Заслуга за шум подводных лодок, демонтированных несколько лет назад? Вы ведь слушали подводные лодки, которых не существует.

– Это не имеет значения. Морган посрамлен, и у нас есть трофеи.

– Дискеты, не представляющие никакой ценности?

– И очень хорошо, приведения и призраки, скользящие в темноте. Иногда карьеры делали и на меньшем. – Гесс вышел из транспортного трюма и закрыл дверь, накинув цепь на крючок. – Позвольте мне кое что сказать вам, Ренько. Жизнь течет по кругу и не останавливается. Я еще вернусь.

– Это еще одна причина, по которой улыбалась Сьюзен, – сказал Аркадий. – Вот она уже не вернется.

Хорошего настроения Гесса омрачить было невозможно. Они протянули и пожали друг другу руки.

– Не будем спорить. Вы хорошо поработали и рано встали, чтобы попрощаться.

– Это не совсем так.

– И все же.

– Желаю удачи. – Аркадий пожал руку Николаю.

Сторожевой катер отвалил, и «Полярная звезда» снова набрала ход. Через час на горизонте показались каботажные траулеры. Они образовали светящуюся линию, и у каждого траулера было свое созвездие огней. Как эта картина не походила на отъезд американцев в Датч Харбор. Тогда был дождливый и мрачный полдень, американцы столпились на мостике, и только Сьюзен стояла на палубе. Она не махала рукой, но не отрывала взгляд от судна, которое покидала.

Страшная штука жизнь, подумал Аркадий. Всегда больше всего думаешь о том, что потерял. Через разделявшие их волны он чувствовал на себе ее пристальный взгляд, как тогда – в постели. Именно его слабость привела тогда к этой безрадостной связи.

– Товарищ Иона! – К Аркадию подошел Марчук.

– Да, капитан. – Аркадий прогнал от себя воспоминания. – Всегда любил ночной лов.

– Через минуту уже наступит день. – Марчук облокотился на леер. Капитан старался вести себя, как обычно, хотя впервые за все время их плавания на нем была синяя форма с четырьмя золотыми нашивками на обшлагах, золоченая кокарда на фуражке, ярким пятном выделявшаяся в предрассветной дымке. – Как ваша рана? Получше?

– Это в компетенции Вайну, – ответил Аркадий и подумал, что до сих пор не может глубоко вздохнуть. – Жаль, что так получилось с вашей долей в совместном предприятии.

– Эту долю мы уже пересмотрели. – Марчук пожал плечами. – Но это был хороший лов, нам только и надо было заниматься ловлей рыбы.

Поднимался рассвет, и в его дымке вместо прожекторов траулеров стали появляться порталы и боновые заграждения, покоившиеся на поверхности воды вокруг траулеров, как будто рыболовные суда сами попали в сети. Стаи чаек летали от корабля к королю. На палубе «Полярной звезды» собралась вся команда, Аркадий видел огоньки сигарет на шлюпочной палубе и возле леера.

– Вы так и не стали Ионой, – сказал Марчук. – А знаете, в радиограммах они стали называть вас «следователь Ренько». А это уже что то значит.

Внизу проплывали угловатые тени, поджав клювы, пеликаны скользили над носовой волной.

– Это должно что нибудь значить, – сказал Аркадий.

– Безусловно.