Она замолчала, уставившись за окно. Ветви все так же качались.

— Значит, решение одно. Чтобы понять игру Иннокентия, мы должны принять условия его игры. То есть: Гришка теряет голову от Лизы и уходит из семьи. Лиза с Гришкой переезжают на квартиру Карташова…

— Как? — поперхнулся я не хуже Губанова.

— И только так! — засмеялась Глинская. — Только тогда он и откроет свои карты. И учтите: квартира напичкана диктофонами. Поэтому Гришка с Лизой должны говорить там только о любви. Тебе там делать нечего.

— Это исключено.

— Если это исключено, — вспыхнула Глинская, — то твоя Лиза до скончания века будет работать в интересах правосудия, на Карташова. А к твоему Гришке они подошлют, будь уверен, более расторопных и ловких, чем эта… И потом, это же ненадолго. Сейчас Иннокентий сделает следующий ход. Я думаю — ходов будет немного…

Она убедила меня.

— А я пока наведу справки про «Обелиск», — закончила Глинская. И уже раскрыла ноутбук. — Вообще, у меня дел полно. Ты иди и думай, как им об этом скажешь. Особенно Гришке. А вечером позвони — обсудим результаты.

Глава 7

Я сразу прошла к себе в комнату и прилегла на диван. Дома была только Елена, и, значит, приятное объяснение с Лешкой откладывалось до вечера.

Скоро дочь заглянула ко мне.

— Ну, оттянулась? — В ее глазах застыла холодная ирония.

— Оттянулась. — С улыбкой я выдержала ее взгляд. — Теперь все хорошо.

— Что ж хорошего? — нахмурилась Ленка. — Ты уйдешь от нас. Замуж выйдешь!

— Почему ты сердишься? — Я продолжала улыбаться. — Каждая женщина мечтает выйти замуж за любимого человека.

— А как же мы: папа, я?

— Ну, папа, я думаю, как-нибудь справится с трагедией. А ты, конечно, останешься со мной.

— Ты все уже решила? Моего мнения можно не спрашивать?!

Я немного помолчала.

— А как же иначе?

— Мне папу жалко, — неожиданно горестно отозвалась Ленка и присела на краешек дивана.

Она не могла больше разыгрывать ироничную и холодную. Было абсолютно ясно: развод родителей для нее — большое горе и никто не хочет его разделить… Оказывается, Ленка — наша с Лешкой общая дочка. А я привыкла думать, что только моя.

— Лена… Поверь мне, не все можно объяснить, по крайней мере, так сразу… Папа… и сам этого хотел. В конце концов всем будет только лучше…

— Он так хотел! — вдруг выкрикнула дочка. — А первая ушла ты!.. Имей в виду: я отсюда никуда не поеду! У меня тут школа, подруги!..

— Вон как ты далеко заглядываешь… — Приподнявшись, я обняла ее за плечи.

— Зато ты в упор ничего не видишь! Ничего и никого! — Лена всхлипнула и принялась размазывать по щекам предательские слезы.

— Все я вижу, вижу… И все у нас теперь будет хорошо, — зашептала я. — Хорошо-хорошо…

— А у папы? — рыдала Ленка.

— И у папы.