— …оставила завещание, — кивнула Глинская.

Я выскочил из квартиры.

Глава 18

Мы уже третий день жили в Петербурге. Вечерами ходили в театры, ужинали в ресторане гостиницы и где-то в начале второго возвращались к себе. В общем, действовали согласно инструкции, которую я получила вскоре по приезде. У стойки портье со мной заговорил худой невзрачный мужчина лет пятидесяти. В его тоне улавливалось недовольство и даже угроза:

— Нечего в номере отсиживаться!

— Мы только ночью приехали, устали.

— Ты здесь не на отдыхе! — Серые глаза блеснули крещенским холодом. — В музей сейчас идите.

— В какой?

— Музеев тут до… — Он выругался. — Вечером в клуб ночной или в ресторан.

— Зачем? — решилась уточнить я.

— Чё зачем? Зачем люди в ресторан ходят?!

— И все? Только за этим?

— Пока за этим. Дальше — узнаешь! Делай что говорят!

Дослушав его речь, я вышла из гостиницы. Гришка ждал у подъезда.

— Сейчас в музей пойдем!

— Пойдем. — Он очень обрадовался. — А в какой? Пойдем в Русский музей!

— В Эрмитаж! — распорядилась я, сдерживаясь из последних сил. Мне было безразлично, куда идти, но эта его детская радость… эта непосредственность в сочетании с дурацкой беспомощностью… Неужели он не видит, до чего раздражает меня?! — Ты слышишь, мы идем в Эрмитаж!

— В Эрмитаж тоже подходит, — отозвался Гришка.

— А вечером в ночной бар со стриптизом! — Мне захотелось испортить ему настроение.

— Ну, если ты так хочешь…

В забегаловке на углу Невского мы сжевали по холодной котлете и выпили по чашке коричневатой бурды, гордо названной в меню «кофе», а в действительности не имеющей к этому благородному напитку ни малейшего отношения, и отправились на поиски Эрмитажа.

Нашли-то мы его без особых проблем, только дальше-то что? Даже в это постпраздничное время нам целых полчаса пришлось стоять в очереди на холодном ветру. Я озверела окончательно.

Хорошо бы сейчас оказаться в номере, полежать на широкой двуспальной кровати. Никогда у меня не было такой, а в последнее время я вообще ютилась на кушетке в кухне! В отеле Гришка уступил мне спальню, а сам обосновался в гостиной.

Истинный джентльмен! Я с досадой взглянула на спутника, но тот не обращал на меня внимания…

Да, хорошо бы поваляться в номере, почитать Ольгин роман про крашеные губки. Вчера в поезде я открыла журнал наугад и неожиданно увлеклась, зачиталась… Это было какое-то странное, завораживающее произведение. Вроде как и не роман в традиционном понимании — живая ткань из писем, хроник, записных книжек, фотоальбомов. Но именно из таких вещей ведь и складывается жизнь. Настоящая жизнь, полная неосуществленных намерений, обмолвок, недосказанных фраз, тщательно скрываемых поступков… Этой жизнью дохнуло на меня со страниц романа. Хотелось читать и читать. А надо развлекать Гришку и еще мелькать на людях, как выразился хмурый мужик из гостиницы.

Мы переходили из зала в зал мимо аккуратно прописанных лиц, интерьеров, пейзажей — остановленных мгновений жизни, которая после остановки переставала быть настоящей. Что может испытать нормальный человек, оказавшись в средоточении ненастоящей жизни, в параллельном мире — среди красиво и талантливо сделанных копий реальности? Мне казалось, я попала в западню. Так и буду кружить в этом царстве теней, как несчастная Эвридика, как Алиса в Зазеркалье. Но может, так мне и надо? Я сама добровольно (или почти добровольно) избрала для себя фальшивую жизнь. Причем гораздо раньше, чем переехала в конспиративную квартиру.